Из тьмы

– Так что за тревога, мой мудрый старший братец? – спросил Ванзаров, когда веселье стало угасать.

Ему протянули два листка, сложенных пополам, и потребовали ознакомиться. Машинописный список состоял из четырех десятков фамилий. Ванзаров прочитал раз и еще раз. Это был небольшой сюрприз.

– Что дальше? – спросил он.

– Ты знаешь, что только крайние обстоятельства заставили обратиться к тебе, – сказал Борис Георгиевич, жалобно сопя. – Прошу, окажи мне услугу, хотя бы в счет тех бесконечных просьб, которыми ты меня донимал.

Ванзаров мог бы по пальцам пересчитать разы, когда ему приходилось просить брата об услуге. Наведение справок в обход обычного распорядка – вот вся его помощь.

– Что именно я должен сделать? Выслать из столицы? Заточить на каторгу? Или просто попросить знакомых разбойников зарезать их тихонько?

По молчанию дипломата стало ясно, что ни от одного из этих вариантов он не готов отказаться. Кровавый и беспощадный народ эти дипломаты, все войны в мире от них.

– На твое усмотрение, – глухо ответил Борис Георгиевич, который уже не мог дышать носом.

– Иными словами… – Ванзаров взял первый лист. – Министерство иностранных дел в твоем лице предлагает мне, скромному сотруднику полиции, избавиться от добровольцев, проливавших кровь на полях Южной Африки. Да и какие люди! Князь Багратион Вачнадзе – номер один. Далее: ротмистр Ендрихин, полковник Миллеров, поручик Александрович и так далее. Неужели твой босс, министр Ламсдорф, жаждет крови честных офицеров? Ведь эти люди боролись против Англии. Неужели он провел сепаратные переговоры с посланником британской короны сэром Чарльзом Скоттом?

Старший брат подскочил не хуже кота, которому прищемили хвост. Он замахал и зашикал так яростно, будто за стенкой жила не семья приказчика Дурова, а агенты охранки.

– Как… Ты… Что… Тихо!.. Ш-ш-ш! – повторял дипломат, выведенный из равновесия. Стоило тратить силы на шутки, когда логика дала такой эффект.

– Ты хочешь узнать, откуда я знаю? – спросил Ванзаров. – Это очевидно. Список напечатан латиницей, верхний край листа отрезан, но хвостик эмблемы разобрать можно. Что это? Гербовый лист британского посольства. Как он оказался у тебя? Скорее всего, ты не шпион – слабоват для этой почетной работенки. Остается одно: получил от своего шефа, графа Ламсдорфа. Дальше все очевидно. Хотите обменять наших добровольцев на выгодный союз с Англией?

Борис Георгиевич вырвал лист и прошипел, что очень жалеет о своей слабости, пусть лучше его выгонят со службы, чем он будет унижаться.

– Пожалуй, я смогу тебе помочь, – сказал Ванзаров без тени иронии, и старший брат сразу это отметил. – Только мне нужны от тебя кое-какие сведения.

– Ну, изволь, если это не…

– Нет, секреты министерства меня не волнуют. О них можно прочитать в газетах. Расскажи мне, братец, кто такой ротмистр Ендрихин? Я про него кое-что слышал. Что ты о нем знаешь?

Этот вопрос – бальзам на истерзанную душу Бориса Георгиевича. Старший брат гордился своим умением узнавать всё и про всех. Он жадно собирал слухи, сплетни и прочую болтовню о чиновниках. Зачем ему нужен был весь этот мусор, он и сам не знал. Но страсть к пикантным подробностям чужой жизни была сильнее логики. Про Ендрихина он тоже был осведомлен. Борис Георгиевич шепотом сообщил, что ротмистр далеко не так прост, как кажется. У него огромные связи и влиятельные друзья. Он вхож в самые высокие кабинеты. После возвращения из Африки за все заслуги ему сулят чуть ли не место заведующего Особым отделом. Ратаев надоел своей театральщиной и бестолковостью, нужен молодой, энергичный специалист. Как видно, миссия Ендрихина у буров была весьма специфичной. Подробности неизвестны. У него отличная репутация, почти нет черных пятен. Он отличается дисциплиной и отчаянной храбростью, за что заслужил кличку Вандам в честь бесстрашного наполеоновского генерала.

– Ты просто кладезь знаний, – сказал Ванзаров, выслушав монолог. – Наша картотека детская забава в сравнении с тобой.

Брат отмахнулся от комплимента, ему польстившего, и спросил, может ли он надеяться на помощь. Ванзаров заверил, что надеяться он может, без сомнений. Только нужно список переписать. Борис Георгиевич уперся и отказался даже выпускать листки из своих рук. Сыскная полиция и так должна знать всех добровольцев. Он только попросил поторопиться. Международная политика не ждет.

Как только за надеждой русской дипломатии закрылась дверь, Ванзаров быстро записал фамилии из списка, насколько позволила фотографическая память. Кое-какие имена расплылись, но главные, подчеркнутые в оригинале красными чернилами, были занесены на лист. Вот только Комара и Рябчика среди них не было.

• 27 •