Из тьмы

Отделение для беспокойных больных мало отличалось от тюрьмы. Вход в него преграждала массивная дубовая дверь с металлическим запором. Каждая из палат закрывалась кованым замком. Надзиратель носил связку ключей на большом кольце, чем поразительно напоминал своего тюремного коллегу. Он недобро покосился на корзину, но доктор Мазуркевич, вызвавшийся проводить гостя, упредил его, сославшись на разрешение главного врача. Надзиратель отпер палату и, поддерживая за локти, вывел худощавого юношу с бледным лицом, который о чем-то сосредоточенно думал и не обращал внимания на происходящее вокруг. Мазуркевич принял его и обещал доставить обратно после необходимой беседы с Чечоттом.

Ванзарову разрешили войти. Сходство с тюремной камерой дополняла массивная решетка на окнах, через которую можно было дотянуться до форточки. Между двумя кроватями и походной раскладушкой осталось немного места, чтобы стоять. На одной из кроватей развалился человек с нечесаной шевелюрой. Через плечо он посмотрел на вошедшего, смерил его взглядом и потерял интерес, обратившись назад к стене. Другой узник устроился полусидя на подушке. Он прижимал к себе какой-то альбом. Вид у него был слишком мирный и добродушный, чтобы находиться в таком месте. Ванзарову он улыбнулся, будто с облечением, и торопливо попросил извинения за тесноту. Он оказался щедрым хозяином, истосковавшимся по гостям, и с радостью предложил располагаться где будет удобно. Альбом он бережно прислонил к стене. Торопливо вскочив, пациент представился Николаем Апсом. Ванзаров назвался без чинов и протянул ему корзину.

– Это что же, мне? – не веря своим глазам, проговорил Николай. – Здесь же запрещены передачи, как вам удалось? О, это какое-то чудо! А что там?

– Загляните и увидите.

Поборов смущение, Николай схватил корзину и уселся на кровать, но тут же вскочил, предложив гостю немедленно сесть, иначе ему будет стыдно. Снова усевшись, с величайшей осторожностью он снял рогожку и вдохнул волнующий аромат фруктов.

– Боже мой, – проговорил он. – Это даже не чудо, это глоток свободы, какое счастье… Господин Ванзаров! – опомнился он. – Вы подарили мне праздник… Позвольте вас угостить?

– Нет, это только для вас… Посмотрите, что там…

Апс не смог побороть соблазн. Разворачивая плотную бумагу, он находил то оранжевый шар апельсина, то солнечно-желтый лимон, то крутобокое пурпурное яблоко. Были и фрукты, совершенно невиданные в Петербурге, мохнатые и похожие на большую грушу, вытянутые, как слива, с торчащими желтоватыми отростками. Николай крутил гостинцы в руке, поворачивая их, словно драгоценные камни.

– Из вас мог бы выйти художник, – сказал Ванзаров.

– Не всем мечтам суждено сбыться… – ответил Апс.

– Фрукты будят воспоминания о Южной Африке?

– О да, это чудесная страна… – Николай смотрел на натюрморт, выложенный из фруктов на больничном одеяле. – Это совсем другой мир, сильных, вольных людей…

– Вы сражались за их свободу.

– Отчасти… – Он с трудом оторвался от фруктов, поражавших буйством красок. – Позвольте, откуда вы узнали, что я люблю? Извините, я совсем забыл спросить, кто вы… Ваш подарок меня сразил наповал. Когда сидишь в одиночестве в серой палате, а за окном мерзкая зима… так хочется тепла.

Ванзаров только сейчас обратил внимание на спину, выставленную к нему.

– Сосед попался немой?

– Оставьте его… – Николай глубоко вдохнул запах лимона. – Он считает меня своим врагом.

– Что же это, больничную пайку не поделили?

– Господин Зюк презирает офицеров русской армии, виновных в захвате его милой Польши…

– С другой стороны, неплохо, что он поляк. Не понимает по-русски, вы можете развлекаться, называть его разными словами. Главное – улыбайтесь: он все равно ничего не поймет…

От стены послышались непонятные звуки, похожие на тихие проклятия.

– Неужели понимает? – Ванзаров ждал, что будет дальше, но спина упрямо не двигалась.

– Пусть его… – примирительно сказал Николай. – Так вы не ответили на мой вопрос, добрый ангел с фруктами!

– Это не мой гостинец. Вам его велел передать князь Вачнадзе.

Апс выразил удивление.

– Багратион вернулся? Ну надо же! А что же он сам-то не пришел?.. Какая жалость, так хотел его увидеть…

– Боюсь, что в ближайшее время он не сможет вас посетить, – сказал Ванзаров.

– Понимаю-понимаю… – кивнул Николай. – У него столько дел.

– Дел? Да какие же у князя могут быть дела? С его-то веселым нравом…

– О, вижу, вы недавно с Багратионом познакомились… Это только кажется, что он веселый и беззаботный. А на самом деле…

– …ему можно поручить самое ответственное задание, – закончил Ванзаров.

– Именно так! Он один из немногих людей, с кем можно идти на любое задание – в засаду, в тыл противника. Багратион никогда не подведет. Умрет, но не подведет. Вот какой князь…

– У таких широких натур обычно бывают враги. Не все готовы принимать героев.

– Не могу представить, кем надо быть, чтобы стать его врагом… Он даже англичан жалел и уважал. И они его, кстати, тоже…

– Противник его хорошо знал?

– Это была маленькая война, – сказал Николай, глядя за решетку. – Все на виду. А русские добровольцы тем более.