Из тьмы

– Иными словами, князь Вачнадзе был кем-то вроде графа Витте[14] для добровольцев…

Ротмистр только кивнул.

– Кто знал об этом кладе?

– Я и еще несколько близких офицеров, – сказал Ендрихин и, опережая неизбежный вопрос, добавил: – Их имен я вам не открою. Даже если будете махать у меня перед носом приказом самого Сергея Эрастовича…[15]

– Нет, не буду, – скромно ответил Ванзаров. – В чем хранили алмазы: в коробке из-под конфет или из-под сигар?

– Мешочек черной кожи.

– Размер – вот такой… – Ванзаров держал в ладони невидимое, обхватив пальцами.

– Вы чрезвычайно догадливы, господин Ванзаров. Я бы сказал: пугающе догадливы…

– Не убеждайте меня, что вы испугались.

– Мне теперь некогда пугаться, – ответил Ендрихин и принялся натягивать перчатки.

– А что так?

– Будем искать предателя… Или глупого болтуна…

– Мой совет: если найдете – не спешите вершить самосуд. Позовите меня.

– Это наше внутреннее дело.

– Позовите, не пожалеете. Я, как инквизитор, обучен изощренным пыткам…

На удивленный взгляд Ванзаров ответил чрезвычайно серьезным выражением лица.

– Одно мне скажите, догадливому, – почему такую ценность не хранили в сейфе банка?

– Хранили. Да вот только сегодня или завтра должна была состояться сделка…

– Предлагаю навестить вашего коммерсанта, – сказал Ванзаров.

– Зачем же… – начала Ендрихин и осекся, как видно что-то сообразив. – Жду вас через час в кафе «Польское» на Михайловской.

– Непременно буду в маске, – сказал Ванзаров и предложил не испытывать терпения пристава.

Ендрихин не ушел, пока не закрыл сейф на ключ и не проверил, надежно ли заперта пустота.

• 35 •

Ирэна не вполне отчетливо помнила, как очутилась здесь. Кажется, она назвала извозчику какой-то адрес, в дороге перед глазами пронеслись мутные пятна, прежде чем она поняла, что коляска остановилась. Извозчик позвал, расплатилась с ним не глядя. Он благодарил и кланялся, наверное, дала слишком много, потом оказалась за столиком с чашкой кофе… Официанты бегают, дамы пирожные кушают… Ирэна зажмурилась так, что в глазах запрыгали острые искорки, потом осмотрелась. Все было на месте. Она в любимом кафе «Польское», и она не сошла с ума.

Но ведь вчера это было! Что самое ужасное, милый доктор Чечотт ей не поверил… Принял ее за дурочку, сумасшедшую. Теперь будет стыдно ему показаться…

Она покрутила кофе. В чашке ожил черный омут, что манил к себе. Нет, нельзя… Надо вспомнить, что было… Ирэна запомнила, как на нее несется огромный страшный конь с кровавыми глазищами навыкате. Потом что-то ее подхватило, понесло. Она закрыла глаза. И очнулась перед домом. Потом она помнит, как старалась успокоить отца, который был в истерике. Потом легла спать, не раздеваясь, и сегодня весь день не может найти себе места. Кто ее спас?

Этот вопрос не давал покоя. Ей казалось, что она знает ответ, но он был столь странен, что принять его она не могла.

Чашка была отставлена в сторону. Ирэна задумалась, опершись на руку, и невольно дернула локтем. Она ощутила, как локоть толкнул чашку. Сейчас-сейчас охнет мерзкий звук разбитого стекла, крики, суета официантов. Как же это не вовремя. Вечно она бьет посуду, просто наказание какое-то… Ирэна вся сжалась, словно разбитая чашка станет самым страшным испытанием в ее жизни.

Ничего не случилось. Звон задерживался. Чашка стояла на столике чуть дальше. Она подумала, что совсем лишилась рассудка и ей мерещится. Чтобы не закричать, она глубоко вздохнула и заметила, что рядом держится чья-то тень. Ирэна быстро оглянулась. Ей поклонился моложавый господин приятного, располагающего вида, с пышными бакенбардами и доброй, почти наивной улыбкой, какую так обожают барышни. Он изысканно поклонился.

– Прошу меня простить за дерзость, но я счел за лучшее не дать вашей чашечке превратиться в осколки… Но если вы прикажете, расколошмачу ее в ту же секунду!

Лицо его было столь милым и открытым, что Ирэна невольно улыбнулась.

– Благодарю вас, я немного задумалась… – проговорила она.

– Одно оправдывает, Ирина Станиславовна, мою невежливость знакомства с дамой в публичном месте, так это то, что мы с вами знакомы…

– Простите? – Ирэна всматривалась в него, пытаясь вспомнить, когда они могли познакомиться. Такое лицо она наверняка бы запомнила…

– Нет, не говорите мне, что я ошибся! – Господин ткнул кулаком в лоб на манер плохих актеров, изображающих сильные страсти. – Я не мог допустить такую ошибку! Вы же госпожа Заварская? Дочь знаменитого профессора Петербургского университета?

Ирэна еле заметно кивнула.

– Я предпочитаю, чтобы ко мне обращались «пани Ирэна», – сказала она, чувствуя, как жизнь возвращается к ней.

– О, простите великодушно! – Господин довольно комично изобразил отчаяние. – Я не знал! Как я виноват перед вами!

Ей было смешно, но Ирэна держала улыбку на поводке.

– Ну, перестаньте дурачиться… Я вас не помню, кто вы?

– Всего лишь один из студентов вашего великого отца, – последовал ответ. – Один из тысячи, что прошли мимо него, незаметные и восхищенные его талантом…

– Вы вовсе не незаметный, господин…