Из тьмы

Его опять подтолкнули, направляя в гостиную. Пристав старательно обошел ноги жертвы. Комнату освещал мутный свет из окон, раздернутых от штор. То, что он увидел, заставило его вспомнить о тяжком сне, который все еще снится. Под присмотром двух человек изрядно помятого вида сидел тот, кого Давыдов в первое мгновение не узнал, так побито было его лицо. Сомнения исчезли. Пристав понял, что не спит и что перед ним с заломленными руками, разодранный и побитый, с сорочкой, закапанной кровью, не кто иной, как Ванзаров. Увидев пристава, он чуть улыбнулся ему разбитым ртом и, кажется, подмигнул. Пристав не был в этом вполне уверен. Слишком сильные испытал эмоции.

– Смотрите-смотрите, – наставительно сказал Гурович. – Поверить не можете? Мы тоже не могли, как такое возможно: чиновник для особых поручений от сыскной полиции, и вдруг – матерый убийца. Ловко он вас провел?

– Но как же… – только и смог сказать Давыдов.

– Самым простым образом… Доказательства налицо. Можете не сомневаться…

– Это… это… – Пристав не мог подобрать слов.

– Это невероятно, но очевидно, – закончил Гурович. – Занимайтесь протоколом.

Пристав понял, что сейчас он может сделать только одно.

– Требуется вызвать криминалиста, без криминалиста протокол нельзя… – начал он. Гурович поморщился, но разрешил:

– Заводите свою канитель, раз без нее не можете…

Пристав отошел в сторонку, чтобы дать распоряжения. Краем глаза он следил, как к Гуровичу подошел человек в штатском, что-то пошептал.

– Очень хорошо, пропустите… Пусть полюбуется…

В гостиной появился тот самый офицер в гражданском пальто, которого пристав хорошо запомнил. Он был спокоен и только оглянулся вокруг. Гурович протянул ему руку, но тот ее не заметил. Что не испортило Гуровичу отменного настроения.

– Полюбуйтесь, господин Ендрихин! – радостно заявил он. – Вот что бывает, когда излишнее самомнение опережает разум. Вы сомневались, а я вам сразу указал на возможного виновника всех преступлений. И вот, извольте… Сидит как миленький. Видок у него жалостливый, но это все личина. Настоящий враг народа, вот он кто.

– Какие доказательства? – спросил Ендрихин почти равнодушно.

– Доказательства? Доказательств на две каторги… Тело, как вы заметили, полковника Миллерова… – Гурович взял со стола сверток в промасленной бумаге и развернул, – револьвер, из которого было совершено убийство, найден в кармане этого господина…

– Он из него стрелял?

– А кто же еще?

– Позвольте проверить барабан…

Гурович сразу отложил бумажный сверток в сторону.

– Это улика, и к ней нельзя прикасаться… – ответил он. – Вижу, для вас мало доказательств. Тогда вот вам еще… – Он показал листок, исписанный в столбик. – Узнаете список фамилий? Да-да, там и князь, и Миллеров, и вы. Князь – вычеркнут. Рядом с вами и Миллеровым – галочки. Значит, на очереди. Это мы нашли утром у него дома. Почерк господина Ванзарова, любая экспертиза подтвердит. И вот в довершение…

Ендрихину показали небольшую записку.

– Зачитываю, – торжественно произнес Гурович, – «Не успокоюсь, пока не перебью их всех…» – Он сложил листок. – Это он отослал своему брату, очевидно тоже сообщнику. Но мы вовремя перехватили. К сожалению, не успели спасти жизнь полковника Миллерова, мне искренне жаль…

Выслушав, Ендрихин обернулся к Ванзарову. Тот смотрел спокойно, не скрываясь.

– Поймали меня… – сказал Ванзаров, сплевывая сгусток крови. – Попался…

– И оказал яростное сопротивление сотрудникам летучего отряда при задержании… – добавил Гурович. – Есть раненый…

– Мне искренно жаль…

– Молчать! – рявкнул Гурович. – У вас еще будет достаточно времени для показаний.

– Благодарю вас, – сказал Ендрихин, обращаясь к нему, но старательно не глядя в глаза. – Надеюсь, вы вскоре найдете пропажу из сейфа князя. Она очень нам нужна…

– Не сомневайтесь, найдем, все расскажет…

Ендрихин резко поклонился и вышел.

Пристав старался не смотреть на Ванзарова и слишком тщательно занимался протоколом. Пока из прихожей не послышался шум, как будто проник порыв ветра, и в гостиную не вошел криминалист Лебедев с желтым саквояжем. Он глянул на Ванзарова, подошел к простыне, поднял и недовольно фыркнул.

– Стоило меня ради этого вызвать, – недовольным тоном заявил он. – Все же очевидно… Два револьверных выстрела в висок, лежит часа четыре. Пристав, могли бы сами разобраться…

К нему подошел Гурович и протянул руку.

– Рад видеть вас, господин Лебедев. Что скажете? – указал он на задержанного.

Лебедев только зевнул.

– Для меня ничего удивительного, – ответил он. – Давно предполагал, что чем-то подобным кончится. Выдумал какую-то психологику и мешает научному разысканию улик. Давно его пора в Сибирь упечь.

– Вот как? – Гурович ожидал нечто другое. – Рад, что у вас такой подход.

– А какой может быть другой?

– Не знаю… Вы же в некоторым роде друзья…

– С этим? – Лебедев выставил осуждающий палец. – С этим жуликом? Ни за что и никогда! Позвольте, поеду отсюда?