Из тупика

Покуривая трубку, Уилки читал, что пишет американский посол в Стокгольме. "Наилучшим местом для военных действий против большевиков всегда будут Прибалтийские провинции и Финляндия. Их выдвинутое географическое положение, их порты и железные дороги, близость к Петрограду... - все говорит в пользу подобных операций... Важно помнить, что Красная Армия, вырастая численно, улучшается также и качественно, следовательно, борьба против большевиков позднее будет более сложной, нежели сейчас..."

Уилки посмотрел на дату: телеграмма отправлена за океан из Стокгольма еще в декабре 1918 года. Хлебнув виски, Уилки вызвал шифровальщика:

- Приятель! К чему мне эти прошлогодние цветы?

- У американцев слишком сложный шифр. Удалось расшифровать депешу только сегодня.

- Не стоило и возиться, - заметил Уилки. - С тех пор как писались эти строки, большевики успели вырасти численно и улучшили свою армию качественно. Нам придется уйти! До осени. Если навигация нас задержит, большевики не станут ждать. Они вышибут нас прямо на полярный лед, где мы съедим ремешки от своих часов.

Шифровальщик - опытный секретный волк - спросил:

- Но, сэр, неужели у нас так плохо на фронте?

- У нас как раз хорошо на фронте, - ответил ему Уилки. - У большевиков как раз плохо на фронте... Но надо же уметь предугадывать события. Всегда лучше уйти, нежели убежать. Я согласен, что в любом случае армии короля будет стыдно. Но позор станет несмываем для Англии, если мы дадим большевикам разбить нас. А потому - лучше уйти, неслышно затворив за собой двери. Пусть думают в мире, что мы вполне приличные гости... И не засиживаемся!

По ночам обостреннее текут мысли, точнее - обобщения. И потому лейтенант Уилки любил ночную работу. За окном уснул чужой русский мир. Только искрят антенны корабельных радиостанций. Только перебегают фронты и границы шпионы. Только целуются где-то влюбленные... Ах, как это приятно отгородиться от мира стеной молчания и тьмы, чтобы остаться одному и думать...

Уилки вспенил виски в стакане, велел разбудить секретаршу.

- Прости, дорогая, - сказал он ей, - ты даже спросонок очаровательна... Мне захотелось узнать, сколько сейчас сидит народу в концлагерях... Печенга, Мудьюг, "Чесма", Александровск, Иоканьга, Мурманск, Архангельск... Ну, и прочие лагеря!

Потом Уилки внимательно изучал сводку:

- Это здорово! Вино перелито нами через край...

Сводка наполнила его душу тревогой. Семнадцать процентов жителей русского севера было арестовано. Семнадцать процентов - одна шестая часть всего населения края. Когда каждый третий или четвертый пройдет через тюрьму или лагерь - это становится очень опасно...

- Да, - сказал себе Уилки под утро, - эвакуацию, пожалуй, надо сворачивать уже к августу... Именно так! И пора вызывать из метрополии генерала Роулиссона... Да, пора!

Кто такой генерал Роулиссон, знали тогда немногие.

Рано утром Уилки выехал на фронт поездом - для инспектирования Дайеровского батальона. На одном глухом полустанке в вагон к нему вбежал с бутылкой рома кавторанг Чаплин, ныне полностью амнистированный и даже командовавший полком. Полк этот был составлен из чаплинцев (приверженцев военной диктатура), из офицеров Ледовитой флотилии и отпетых хулиганов, с которыми Георгий Ермолаевич удивительно умел находить общий язык...

Чаплин стукнул бутылкой перед носом Уилки:

- Бродяга! Ах ты, старый бродяга... Мы готовы!

- Выпить?

- Не только выпить, но и закусить в Архангельске, куда мы готовы ворваться с боем и свернуть шею правительству... Хочешь?

- Выпить, - отвечал Уилки. - Но не больше того. Они наспех выпили, и Уилки придержал пыл кавторанга.

- Джордж! - сказал он ему радушно. - Боюсь, что время военной диктатуры не настало. Это будет последняя карта в игре. И тогда ты понадобишься. Но уже не нам, а Миллеру! Если, конечно, Миллер не догадается закончить игру вместе с нами.

- Значит, - побледнел Чаплин, - это правда? И вы сознательно замазывали нам глаза двумя бригадами, которые брошены под Котлас? Вы уходите? То, что простительно американцам, этим липовым демократам, что простительно и болтунам французам, то совсем нельзя простить вам - деловым людям... Где же, черт побери, ваше хваленое джентльменство?

- Оно при нас... Ударил гонг, Джордж, а ты уже не молод, и прыгать на ходу в твои годы рискованно. Прощай!

Стоя на подножке вагона, наращивающего скорость вдоль лесной поляны, Чаплин прокричал Уилки - последнее:

- Я могу и другое!.. Я ворвусь со своим полком в Архангельск, и силою оружия мы заставим вас остаться с нами до конца...

А на фронте, в расположении позиций Дайеровского батальона, было тихо. Высоко вскинулись жирные травы, и в покосах бойко стрекотали кузнечики... Здесь лейтенанта Уилки встречали.

Русские офицеры, знающие русский язык.

И английские офицеры, знающие русский язык.

Это была боевая компания, скрепленная кровью и опасностью.

- Как настроение в батальоне? - спросил Уилки для начала.

- Отличное. Правда, доля излишнего ухарства существует.

- Так и должно быть в славном Дайеровском батальоне...