Из Вайтрана с любовью (СИ)

Пока она у власти… Ненья молода, даже несмотря на свою нечистокровность, она вполне может пережить и ярла, и его будущих детей, и даже детей Балгруфа. Только вот если имперцы потеряют Фолкрит? Если ставленнику Братьев Бури не понравится, что его дела будет вести альтмерка? В таком случае, если я буду жив, то постараюсь вытащить Рунила из этого города.

— И ещё раз спасибо вам, Эстормо, — поблагодарила управительница. — Завтра с утра вы можете безопасно покинуть город и быть уверенным, что за вами не будут следить.

Я вежливо склонил голову в знак прощания. Ненья всё-таки приятная женщина. Если бы Эленвен была хотя бы наполовину такой…

На улицы Фолкрита спустилась ночная тьма, разгоняемая лишь светом фонарей на центральной улице — так что до дома Рунила я дошёл, освещая дорогу заклинанием. Я постучал в дверь. Рунил, кажется, даже не собирался ложиться спать — и встретил меня полностью одетым.

— Наконец-то, — с облегчением вздохнул он. — Проходи скорее.

Я зашёл внутрь, жрец закрыл дверь и пригласил меня к столу.

— Ты переоделся в робу, — заметил старик. — Значит…

— Да, я обращался, — спокойно ответил я. — Это было так странно. Я чувствовал себя таким свободным и сильным, но когда очнулся в своем обычном облике мне было так же плохо, как если бы я напился дешёвого мёда.

— Только вот Синдинг сбежал. Стражники весь день на ушах стояли, некоторых из них лес прочёсывать отправили, а всем горожанам велели запереться в домах и не выходить.

— Бояться нечего, Сининг мёртв, — успокоил я. — Я убил его.

Рунил с недоумением смотрел на меня.

— Он сказал, что Хирсин послал ему видение, — пояснил я. — В Гроте Утопленника Хирсин устроил Игру, охоту на оборотня. Жертвой был сам Синдинг. Если бы он выиграл, то Хирсин бы снял с кольца проклятие. Это сказал мне сам Синдинг. Только всё проклятие состоит в том, что превращения случаются не каждое полнолуние, а каждую ночь. Когда я был в облике зверя, я контролировал себя. Я помню, как не стал трогать стражников, которых послала со мной Ненья. Помню, как не нападал на остальных охотников из Игры Хирсина. И сам Синдинг, будучи в облике зверя, тоже не нападал на меня, он даже решил поговорить со мной.

Старик не стал ничего мне говорить, лишь поставил передо мной тарелку с грибной похлёбкой и кружку с элем. Ощущения вкуса еды уже начинало возвращаться ко мне, но всё равно было более притуплённым, чем до ранения.

— Откуда на робе кровь и разрез? — заметил Рунил.

— Синдинг оцарапал, — небрежно бросил я. — Ерунда, оно даже не болело.

Жрец поднялся, направился к тумбочке, вытащил оттуда какой-то пузырёк, размешал его содержимое с водой и поставил мне на стол вместо эля, велев выпить после еды.

— Успокойся, — потребовал я. — Это ведь просто царапина. От царапин не заражаются.

Рунил, однако, настаивал на своём.

— Завтра утром я уезжаю, — предупредил я его после того, как поел. — Ненья сказала, что даст мне четверть дня форы, задержит людей Балгруфа.

— Не боишься, что ты ещё недостаточно окреп?

— Я уже должен возвращаться в посольство. А там, если что, долечусь.

— Но ты ведь наверняка не знаешь, что Эленвен написала тебе. Может быть, у неё было для тебя ещё какое-нибудь задание.

Да, есть небольшая вероятность, что Эленвен захотела отдать мне иной приказ, чем эвакуация из Вайтрана. Но я ведь уже нарушил один её приказ, отсиживаясь в Фолкрите. Следовательно, я буду говорить, что вынужден был покинуть Вайтран раньше из-за угрозы собственной жизни.

— Я ведь буду говорить, что едва сбежал от убийц Балгруфа, — сообщил я. — Рунил, ну, а ты будь здесь осторожнее. Если услышишь, что Братья Бури начнут подходить к Фолкриту, и если я не успею — или не смогу тебя вытащить сам, спрячься где-нибудь. Если буду жив, я найду тебя…

Рунил отчего-то рассмеялся.

— Если Братья Бури решат, что меня следует убить — пусть так и будет, — ответил он. — Мне незачем прятаться от смерти.

Моему возмущению не было предела. Дело было даже не в идеях Талмора о превосходстве меров над людьми или в нордской ненависти ко всем мерам. Убийство старика, который всю жизнь посвятил искуплению собственных грехов, который бескорыстно заботился о практически незнакомом ему альтмере; в конце концов, жреца, казалось мне высшей несправедливостью. Нет, «несправедливость» — не то определение. Надо быть просто мразью, чтобы до такого опуститься! Братья Бури ненавидят нас, считают, что мы чуть ли не младенцев на завтрак едим — а если они сами старика и женщину убьют лишь на том основании, что у них золотая кожа и острые уши, то чем они лучше?

— Но, Рунил…

— Я прожил долгую жизнь, Эстормо. Если Аркею угодна моя смерть — я умру и дам возможность родиться кому-нибудь, кто, возможно, будет лучше меня. Не забудь зелье лучше выпить.

Конечно, зелье. Противное на вкус, с запахом чеснока, которое должно предотвратить моё превращение в вервольфа. Надо будет ещё отстирать с рубахи кровь, а зашью уже завтра вечером в какой-нибудь таверне.