Из варяг в греки

Будучи довольным произведенным на товарищей эффектом Ходота снова заговорил:

– Многи из родичей наших признали владу гэту и в служенье яму были подданы и даж породнилися. За столами с ним сиживали и поднимали кубки за дружбу.

Шобы мир для сородичей сохранити, принял сватов Бус от старого Германареха. Сестрицу сваю Лыбедь статну красну девицу збираясь замуж отдавати. Полюбилась она больно старому сластолюбивцу. Сам он ужо невзрачный бымши. Ось сморщеный, хужея яблока пяченаго, с бородёнкой реденькой, як у посадника Дедилы и очами выцветшими да выпученными. Узрил он яе, када на пиру за столом сиживал с князьями русскими да старейшинами, а она прислуживала, и угощения им подносила, як бы красою сваею честь гостю аказывала. Оно вона як вышло, – Ходота помолчал. – Кабы усе наперёд ведати, – он тяжело вздохнул.

– Послал он посля пира свова сына Рандвера за ею. Обрядили яе в платья узорчаты, бусы цветныя, очелья бархатистыя с залотою каймою. Власы яе были светлые шелковистые, очи голубыя лучистыя. Такою красотой може токо любоватьси, а не костлявой рукой Германареха лапати, – сделал он по ходу своего рассказа замечание, при этом его доброе округлое лицо стало хмурым. Лес вокруг сидевших вокруг костра и тот, словно понимая, о чём шла речь, сначала зашумел верхушками, а потом притих тревожною тишиной. Будто сам прислушивался к разговору.

– Покуль добиравшися до града, в коем Германарех поджидал, – начал уже с прежним своим добродушным выражением рассказывать Ходота. – Усе чаловеки по пути судачили промеж сябе, пра тое, якая из их двоих красива пара може выйти, и на што ей досталси полусгнивший грыб. Да и оне дуже приглянулиси друг дружке. Справа малодое зачал Рандвер подбивати Лыбедь утекать с ним. Долго она не може решиться. А як представила стогадовалого старика рядом, а тута ишо зазноба в серце девичье вкралась и разум затуманилси. Ослушалася она брата родного, умчалася на заре с сыном Германариха. И след простыл. Як донесли аб тым Германареху, бегал он по терему свому, ногами топал и бил што не попади под руку. Погоню отправил. Быстро псы верныя настигли малодых. – У таки правителей и свора им под стать, – сделал вывод рассказчик, – он вновь помолчал, оглядывая слушателей и, со вздохом продолжил:

– Повелел Германарех сына сваго повесить на тетиве от лука. А Лыбедь к двум каням – вороному и беламу привязати и разорвати на клочки. Злой был властитель, – подвел итог Ходота.

– А Бус Белояр-то што? – спросил внимательно слушавший Лад.

– Бусу горе велико перенесть выпало. Перетерпел он и стал войско собирати с братом Златогором под знамена славянския. Отовсюду рода прислали своих воев, и выступила рать на брань с Германарехом. И сеча была злая. Настиг Бус Белояр Германареха во поле бранном и мечом пронзил яму бочину костлявую. Посля той раны тот Богу душу и отдал.

– А дале што было с Бусом и Златогором? – спросил в наступившей тишине Лад.

– Скора словеса молвятси, да не скора справа делаетси, – ответил нахмурившись Ходота. – Дале беда пришла на русскую землю. Пришел мститель – внук Германареха. Тожа из роду Амалов. Ишо и славянского роду вполовину бымши – мати у яго славянка из венедов. По прозванию Винитарий с воями во многам бывши подобныя нам. Токо оделися оне в шкуры зверины, да рога прилепимши. Малодой был и тожа боле подумывал, не як отомстить, а кабы Русь под сябе подмять. – Ходота задумался. Он прилёг, и лежа поглядывал на обилие звезд на небе, вслушиваясь в легкие порывы ветра, время от времени оживлявшие макушки деревьев, стоявших вокруг поляны сказочными витязями.

– По первости отбилися от слетевшейся яко злой саранчи от готов гэтих. Таки знова покликал люты Винитарий войско боле прежнего и шёл веси разоряя, людей в полон угоняя. И собралися перед решающей битвой старейшены совет держати, и тута гонец от Винитария. Соскакивае с каня и передаеть Бусу, што предлагаить новый король замириться и встретиться як в прежни часы за чаркою меда и забыть усе обиды. Заставили столы обильными яствами с питьицом медовым, винами заморскими, а як расселися старейшины во главе с Бусом да пригубили из чарок мировую. Да захмелели. Тута их окружили, и копья к спинам приставили. Хто попыталси меч обнажить, таго живота лишили. Братья кровныя Буса усе полегли, а на яго толпою навалилися и в полон узяли. Посля на кресте распяли – гвоздями железными руки и ноги пронзили. Роса кровава текла. Када отлетела к небесам яго душа, земля затряслась круг моря, што стамши кликаться Готским, и солнце скрылося, и нощь наступила на час… На том глаголють волхвы да звездочёты и закончился Сварожий круг и часы Бусовы. Други час пришел – боле Чернобогу сладок. Може и догадывалси Бус, што произойдеть, – посмотрел в сторону спящего мальчика Ходота. – Ажно молиться в ночь перед пиром со всеми отказалси, – токо видать выходу не было. Сын Буса Бояном стамши на пиру сём не был, посему жив осталси. Посля и сложил он песни про часы эти и сам ходил со Словеном на Винитария.

Ходота сделал паузу и тихим голосом продолжил: