Из вечности, через зависть, к бесконечности

Каиафу?– переспросил начальник.,– а может ты хотел бы увидеть, чертверовластника Лисания, или самого римского прокуратора Понтия Пилата?

И грубый смех, слете с его уст и сидящие у костра воины тоже начали смеяться над желанием путника.

Иуда максимально близко подошел к начальнику стражи, сделал слащавое заискивающее лицо, выпучил свой белёсый левый глаз, а правый прикрыл и словно змея зашипел ему в ухо, -

Я благочестивый гражданин Израиля.

Мне не с руки просто так отрывать ни вас , ни важных людей от их государственных дел.

Я обязан срочно доложить о бесчинствах и измене в государстве, для это и пришел сюда!

А если меня не пропустят к Каиафе сейчас же, то я буду обязан позже доложить ему, о препятствии со стороны воинов охраны и покрытии ими государственных преступников.

Всё это было сказано так тихо, так на распев, так замысловато и так убедительно, что у начальника караула от голоса говорящего и слов, холодок пробежал по спине, ногам и плавно, мурашками, опустился к ступням.

Этот голос и слова хотелось вырвать из ушей , как залетевшую в них муху.

Начальник караула, смерил путника с ног до головы изменившимся взглядом.

В его глазах читался испуг.

Солдаты видя изменения в поведении старшего, тоже перестали улыбаться, шутить и притихли.

Мне нужен первосвященник Каиафа, он и только он, а если бы мне нужен был Великий Понтий Пилат, то я так бы и сказал.

Последняя фраза путника прозвучала уже не заискивающе , а скорее дерзко.

А я чего? Я не против, раз государственное дело, значит сейчас доложим, его первосвященству и доставим тебя по назначению!– после этих слов, произнесённых с некоторой нарочитостью, командир приказал одному из охранников тщательно досмотреть Иуду.

Не обнаружив ни чего опасного у пришедшего, он сказал, – посох свой оставь здесь, заберёшь его после аудиенции.

Отвести гражданина к первосвященнику Каиафе и передать его личной страже.

Иуда шёл по городу, хорошо зная дорогу к дому первосвященника.

За ним шёл стражник, бряцая оружием и держа на рукояти меча, свою ладонь.

Государственное дело, – сказал стражник подведя Иуду к охранникам дома первосвященника и кратко доложил о сути возникшего дела .

Охрана постучала в тяжелую , обитую медью дверь.

Небольшое оконце, врезанное в ворота отворилось.

Что нужно?

Иуда из Искариот, гражданин Израиля, просит аудиенции у первосвященника Каиафы!

По какому вопросу?

Государственное дело, об измене, – Иуда лично выкрикнул ответ, на заданный вопрос.

Жди, -раздалось из окошечка.

Прошло три четверти часа дверь не открывалась, почти через час дверь отворилась и его впустили в помещение дома.

Иуда снял кожаные сандалии , оставив их при входе, отряхнул низ своей накидки от въевшееся дорожной пыли и сухих репейников.

Чёрный, как уголь раб, омыл ему водой ноги, в принесённом тазике.

Босые, уставшие ступни чувствовали прохладу белого мрамора и получали отдохновение при соприкосновении с ним.

Иуда проследовал в залу за охранником, где в удобных, бархатом обшитых седалищах с такими же мягкими спинками, бордового цвета, вкушая фрукты и вино, сидели, престарелый Анан и его зять Каиафа .

Они были одеты в белые льняные одежды, тонкого, дорого сукна, отороченного по краям золотой вышивкой, в зале стоял запах ароматных курений, благовонных масел и драгоценных духов.

На полу, возле их седалищь, расположились рабыни, они массировали господам ноги , втирая в ступни и щиколотки душистые масла.

Первосвященником был Каиафа, а тесть его Анан, был отстранен гражданскими властями от должности, но пользовался у народа беспрекословным авторитетом и уважением.

Он делил власть со своим зятем и в чём то даже , имел первенство голоса.

Анан был сухим стариком, с округлым лицом и пухлыми губами, чрез короткую стрижку жидких , седых волос, проступал розовый череп, местами помеченный темными родовыми пятнами .

Он сурово посмотрел на вошедшего в зал человека и поглаживая рукой редкую бородку, спросил, – что нужно тебе от первосвященника Каиафы?

Какое важное дело привело тебя к нам?

Иуда упал на колени за пять шагов до стола, на котором стояли яства, приклонив голову к полу.

Охранник с копьем остался стоять у него за спиной, внимательно вглядываясь то в спину пришедшего, то осторожно бросая взгляд на сидящих за столом первосвященников.

Обыскали? – спросил Каиафа , у охранника.

Да !, – четко по военному ответил тот, приклонив голову в знак покорности и уважения.

Принесите воды.

Воды, господину! – крикнул охранник в открытую дверь.

Через мгновение, раб, внёс небольшой кувшин, до верху наполненный свежей, кристально чистой водой.

Каиафа указал рабу, перстом на путника, что бы тот отдал воду.

Иуда жадно, торопливо, начал вливать воду в свой рот, выпив всё до капли, отёр его рукавом и несколько раз глубоко вздохнув, вернул пустой кувшин рабу.

Ну, рассказывай, какую весть принес ты нам, в столь поздний час – переведя взгляд с охранника , на пришельца, сказал Каиафа.

Красавец Каиафа, мудрый Каиафа, был высокого роста.

Лицо его было прекрасно и моложаво, на фоне Анана он смотрелся как Голиаф.