Из внешнего мира (СИ)

Ловко лавируя между матрасами, к Азерет подошла девушка в белой тунике, видимо медсестра. Сказала что-то, упомянув Жигому. Азерет серьезно кивнула и, мягко отстранив от себя больных, направилась к одной из занавесок, расшитой изображениями больших пятнистых кошек. Амелия шла за ней по пятам.

За занавеской на матрасе лежала изможденная бледная женщина. Она так исхудала, что ее большой живот казался по сравнению с хрупким телом неправдоподобно огромным. Женщина слабо стонала и ерзала, будто пыталась найти удобное положение. Видимо, это и была Жигома.

Тяжело опустившись на пол рядом с ней, Азерет погладила ее вспотевший лоб, что-то ласково сказала. Жигома бросила на нее затуманенный страданием взгляд, от боли она, похоже, плохо соображала. У Амелии сжалось сердце. Обучаясь в храме Цефеида, она некоторое время помогала целителям в больнице и однажды присутствовала при родах. Но тогда все прошло быстро, роженица почти не мучилась. Здесь же, если Азерет не ошиблась, ситуация была тяжелой.

- Ты знаешь заклинание, останавливающее кровь? - шепотом спросила Азерет.

Она выглядела собранной и сосредоточенной, из глаз исчезло обычное веселое выражение, губы - плотно сжаты.

- Да, - Амелия отрывисто кивнула.

- Тогда приготовься. Крови будет много.

Устроившись в тенечке под цветущими деревьями, которые местные называли красивым словом "магнолия", Зелгадис погрузился в раздумья об Азерет и ее чудодейственной мази. Через некоторое время в его мысли ворвался душераздирающий вой. От этого звука кровь стыла в жилах, хотелось развернуться и убежать. Трудно было поверить, что человеческое горло способно исторгнуть подобный крик. Зелгадис с трудом подавил порыв заткнуть уши. Нет, такое поведение не достойно настоящего воина.

И как только женщины решаются заводить детей, зная, через какую пытку придется пройти? Зелгадис почувствовал неприятное облегчение от того, что он мужчина. Хотя на самом ли деле он избавлен от мук? Раз его бросает в дрожь от криков совершенно незнакомой женщины, что будет если... когда... нет, все же если... Если он женится и точно также будет выть его любимая жена, рожая его ребенка. Да он с ума сойдет! На секунду Зелгадис представил, что за стеной кричит вовсе не безликая "Жигома", которая была для него просто набором звуков, а Амелия. Уж лучше пускай его самого медленно разрежут на куски!

Страшный крик повторился, затем на несколько минут воцарилась тишина. Но потом начался настоящий кошмар. Роженица вопила, не переставая.

Зелгадис хотел бы уйти подальше, но долг удержал его на месте. Вдруг понадобиться его помощь? Раз уж он пришел сюда, то не мог теперь просто сбежать. Зелгадис стойко сносил пытку. Он потерял счет времени, через несколько минут или часов крики смолкли. Но тишина оказалась еще страшнее. Зелгадис достал из внутреннего кармана своего нового наряда - широкого белого халата - потрепанную книгу стихов. Он помнил наизусть каждую строчку, но они все равно прекрасно помогали отвлечься.

Зелгадис читал третью поэму, когда в дверях больницы показалась Амелия. Точно такое же выражение лица он видел у Эрис, однажды помогавшей Резо принимать роды. Необыкновенная смесь из облегчения, гордости и светлой радости. Наверное, так могут выглядеть только женщины, которые гораздо ближе мужчин подобрались к тайне жизни и смерти.

- Все хорошо, - ответила на немой вопрос Зелгадис Амелия.

Она буквально рухнула рядом с ним и, опершись спиной о ствол дерева, сделала глубокий вдох и выдох.

- Никогда не присутствовала при таких тяжелых родах. Я мало чем смогла помочь, Азерет почти все сделала сама. У нее золотые руки. Если бы не она, и мать, и ребенок бы точно умерли. Малыш перевернулся и выходил ногами, а не головкой, вперед. И еще...

- Избавь меня от подробностей, - Зелгадис скривился. - Все обошлось и ладно. Жуть какая.

- Ага, после такого самой не хочется рожать, - поделилась Амелия. - Но потом, когда снова видишь детишек, нянчишься с кем-нибудь из них... Я хочу иметь много детей! Чтобы им не было одиноко.

- Они будут ревновать друг друга к родителям, - заметил Зелгадис.

- Мы с сестрой росли вместе и не ревновали, - возразила Амелия. - Мама и папа никого не выделяли.

Воспоминание о семье болью отозвалось в сердце, и Амелия поспешила немного сменить тему.

- Ты бы хотел детей, Зел?

Зелгадис чуть не подскочил от такого вопроса. Умела же Амелия иногда сказануть что-нибудь этакое, ставящее его в тупик. Если бы о подобном его спросил кто-то другой, Зелгадис бы отмолчался, съязвил или, под настроение, двинул любопытствующему промеж глаз. Но Амелии он, пожалуй, мог ответить. В том, чтобы рассказать близкому человеку что-то сокровенное о себе, было своеобразное наслаждение.

- Хочу, - выдавил Зелгадис. - Двоих.

- Мальчика и девочку? - догадалась Амелия.

- С чего ты взяла? Может двух девочек. Буду наряжать их в розовые кружевные платьица, - Зелгадис не смог сдержать легкой иронии.

Когда он стеснялся, дурацкие колкости сыпались из него как из рога изобилия.