Из ворон в страусы и обратно

– Поздравляю, ты прошла кастинг, – сказал Вадим.

Нилка подпрыгнула и прикусила язык.

Не первый раз слышала эти слова, а привыкнуть все равно никак не могла.

– Когда показы?

– В феврале.

Стоял октябрь. Порыжевшие деревья роняли на асфальт сухие листья.

Всего-то времени прошло – весна и лето, и вот он – момент торжества.

Каких-то полгода, и Неонила Кива едет на Неделю моды в Мадрид. Это, конечно, еще не эксклюзивные контракты, но все только начинается!

Часто Нилке становилось страшно: как она без Вадима?

Он как-то незаметно захватил в свои руки все ниточки, связывающие ее с фэшн-бизнесом.

Портфолио Нилки было у Вадима. Все контакты с заказчиками были у Вадима.

Выход на модельные дома тоже был у него. Не доверяя никому, Вадим сам отбирал лучшие и отправлял Нилкины особенно удачные работы – «буки» – в международные агентства. Нехитрую Нилкину бухгалтерию тоже вел Вадим.

Нилка заметила: чем профессиональнее она становится, тем внимательнее к ней относится любимый. Сама бы Нилка, может, и не дошла до таких психологических глубин – ей в этом безвозмездно помогала Томка.

– Пока он от тебя зависит – он твой, – дула в уши подружка, – все просто, девочка моя, все просто.

– Я тебе не верю, – вяло сопротивлялась Нилка. Может быть, в их безжизненном, лишенном страстей союзе и было что-то неестественное, как у Любови Орловой и Григория Александрова, но обращались они друг к другу все-таки на «ты» и спали в одной постели.

– Дело твое, – Тамара грустно усмехнулась, – одно могу сказать: Вадик с тебя купоны стрижет, тупо использует тебя – невооруженным глазом видно. Вот откуда это ровное отношение. Ему на Неонилу Кива начхать. Ему важно, чтобы модель номер сто двадцать семь пахала, как раб на галерах. Пока ты идешь в гору, он с тобой, стоит тебе оступиться – вот тогда ты узнаешь, какая это бездушная скотина.

В потемневших от невысказанного горя Нилкиных глазах читалась мольба.

– Врешь.

– Наивняк ты, Кива.

Нилке хотелось зажать уши, она всем существом противилась Томкиным словам.

Использует и вышвырнет – что-то похожее она уже слышала. Что-то похожее прорицал недоумок Веня.

Яд Томкиных речей заполз в душу, сопротивляться ему было трудно. Нилку раскачивало, как на качелях.

То она спрашивала себя: «Много ты видела таких мужчин, как Вадим?» И сама себе отвечала: ни одного. Вадим – мужчина, каких не бывает.

Кто, как не Вадим, оплатил обучение в школе моделей и подогнал жилье? Какая ему выгода была от этого? Даже будучи богочеловеком, Вадим ставил на темную лошадку, потому что не мог с уверенностью предсказать Нилкино будущее. И она клялась себе, что всем докажет, как они ошибаются. Вовсе Вадим не бездушная скотина. Он самый нежный и заботливый.

То снова одолевало сомнение: не такой богатый у тебя опыт, дорогуша, чтобы судить о мужчине.

И опять: «Все у нас с Вадимом супер. И Вадим супер».

Велик был соблазн Томкины выпады списать на женскую зависть, но даже Нилка понимала, что это не избавит ее от мучительной ревности, сытой коброй свернувшейся на сердце.

Есть только один способ удержать возле себя Вадима – стать топ-моделью. Уж она постарается, уж она выложится, чтобы остаться на подиуме. Она из кожи вон вылезет и перелицуется. Ради Вадима она будет бегать, плавать, качаться и танцевать, но не поправится ни на один грамм и не потеряет форму. Ни-ког-да.