Из западни

Этих трех суток хватило штабу нашего отряда на то, чтобы после оживленного обмена шифротелеграммами с Санкт-Петербургом принять решение. Без захода в греческий Пирей мы пошли к Порт-Саиду. Но информацию о том, что мы направляемся именно в Пирей, мы на берегу распространили. Кроме того, мы приняли с «немцев» наши бронебойные снаряды. Они, как оказалось, были секретно загружены в Киле. Планировалось перегрузку осуществить в Пирее, но поскольку все практические снаряды мы уже благополучно расстреляли, адмирал затягивать с этим не стал. Тем более что заход в Грецию теперь отменялся.

«Суффолк» и держащийся у него в кильватере «Камберланд» были на ходу, поджидая нас при выходе в море из Бизертского озера. Учитывая стесненное положение наше в узости, адмирал приказал, на всякий случай, пробить артиллерийскую тревогу. Когда просвещенные мореплаватели увидели, как ожили в нашей носовой башне 12-дюймовки, как повернулась на левый борт сама башня, попутно проведя через прицелы оба их крейсера, а на фор-стеньге «Наварина» пополз вверх до половины красный флаг, они резко отвернули и, не произведя положенного салюта, отдалились к горизонту.

Англичане хорошо знали наши обычные маршруты в Средиземном море. Из Бизерты русские корабли обычно шли в Мессину, а оттуда в Грецию. Поэтому надо думать, что на их мостиках родилось некоторое удивление, когда там поняли, что курс наш проложен прямо на Мальту! Но еще больше там должны были удивиться с рассветом, когда обнаружили на этом курсе только три усердно дымящих германских парохода. Теперь, когда на их борту оставался только уголь, до следующего рандеву они могли спокойно идти и без нас.

Мы же за ночь, спустившись строго на юг миль на семьдесят, вышли к группе необитаемых скалистых островков у побережья Триполитании, где без лишних соглядатаев провели боевую стрельбу по берегу. Результаты разрывов двенадцатидюймовых и девятидюймовых фугасов были впечатляющими. Снарядов, не давших разрыва, по нашим подсчетам не было. Здесь мы не только достигли, но и превысили новую паспортную скорострельность наших орудий.

Адмирала итог учения вполне устроил. Комендоры и вся башенная прислуга получили «Особое благоволение» командующего, лишнюю чарку и по пять рублей премии. Старшие артиллеристы броненосцев тоже были премированы, как и плутонговые офицеры. Нам были вручены новые германские бинокли с памятными табличками «За отличную стрельбу. Броненосец „Наварiн”». Мы тогда долго смеялись тому, что буква «и» в названии корабля оказалась написанной по-латински, с точкой. Но сам факт того, что начальство, заказывая приборы и оборудование в Германии, позаботилось о такой мелочи, как наградные подарки, говорил о тщательности, с которой готовилась вся наша экспедиция. С этого момента мои предположения о таком количественном превосходстве фугасов в нашем боекомплекте начали принимать более определенные черты…

Между тем наш отряд, по словам адмирала, как «окончательно боеготовое корабельное соединение», проложил курс на Порт-Саид. К Суэцкому каналу мы планировали подойти, имея в ямах не более четвертой части нормального запаса угля, что давало нам возможность немедленно по оформлении бумаг и финансовых вопросов вступить в него. Придраться к нам по осадке и водоизмещению было невозможно.

Погода несколько испортилась. Проходили дождевые шквалы, редкие для этих мест в такое время года. Было сравнительно прохладно, не выше 23 градусов по Цельсию, так что в кочегарках работалось вполне сносно. Ветер развел волну, и «Наварин» периодически брал на бак, но проблем особых это не доставляло. Отряд уверенно поддерживал десятиузловый ход, англичан видно не было, но на нашей беспроволочной телеграфной станции их шифрованные телеграммы сыпались постоянно. Командир, получив это известие, констатировал:

– Проспали, голубчики. Теперь всполошились и, поди, всей мальтийской эскадрой нас ищут!

У нас же телеграфирование пока было запрещено адмиралом. И все эволюции по ходу движения мы делали по флажным сигналам и дымовым ракетам. Немцам было объявлено, что официально их станции будут опробованы на передачу и приняты в казну в Индийском океане. Против чего они не возражали: деньги им шли, плавание было интересным, погода стояла комфортная, а до войны, как тогда казалось, еще далеко. Однако милях в двухстах от Александрии пришлось телеграфировать и нам: флагман Безобразова «Адмирал Ушаков» запрашивал наши координаты «средиземноморским» кодом.

Обменявшись телеграммами с вице-адмиралом, мы пошли прямиком в историческую Абукирскую бухту. Одни были недолго. Не прошло пяти часов, как нас нагнали оба наших знакомых – «Суффолк» и «Камберланд». В этот раз все приветствия были отданы как должно. Адмирал, рассматривая в бинокль англичан, сказал с усмешкой, обращаясь к собравшимся на мостике офицерам: