Из западни

– Найду. У нас этого гуталина… Только мне придется с собой взять десантную роту, что я для «Добрыни» отобрал. Если охрана моста все же есть, а она должна быть, не с макаками воюем, то лучше, чтобы они мне спинку прикрыли. Заодно и потренируются в «теплично-боевых условиях», а то половина в реальном деле не бывала. «Недотоварищи», понимаешь… А вообще-то, Петрович, для подобных дел пора нам правильных морпехов и спецназ начинать готовить. Чтоб не с кандачка да на «ура», а по-серьезному… Что скажешь?

– Что ты прав. Только хорошо бы этим вопросом было пораньше озаботиться. Как и с дамбой этой долбаной… В Артуре, когда будешь у Макарова, этот вопрос поднимешь. Письмецо с моим «одобрямс» я тебе выдам. Дальше сам справишься?

– Обижаешь, начальник… Значит, завтра, говоришь, уходим?

– Да. Снимаемся за час до рассвета. Так что тебе вместе с воинством быть у катеров минут на сорок пораньше. Только я тебя умоляю – казачков-то ты бери, но без лошадей, пожалуйста, у нас все же крейсер, а не скотный двор или вагон системы «сорок людей или восемь лошадей». Все, я к Гаупту поехал, пока… – Руднев, уже почти не прихрамывая, направился к ожидающему его экипажу, оставив не привыкшего лезть за словом в карман Балка в поисках подходящей ответной реплики.

На свою беду мимо проходил уланский поручик Ржевский, которого Балк, как он говорил Рудневу, «завербовал за одну фамилию». Неосторожно ухмыльнувшись услышанной краем уха шутке контр-адмирала, он навлек на себя грозу со стороны непосредственного начальника, который решил отыграться на нем.

– А чего это вы, разлюбезный мой господин поручик, тут, как красна девица, лыбитесь? Вам что, делать нечего? Вот и прекрасно. Так и запишем: пока я буду на «Варяге» бегать к микадо в гости, вы останетесь здесь ответственным за здоровье лошадиного поголовья отдельного дивизиона бронепоездов Русского Императорского флота.

– Но, товарищ лейтенант… – взмолился было поручик, как и любой молодой офицер, мечтающий о подвигах, но был безжалостно перебит:

– А вот обращение «товарищ» надо еще заслужить! Причем дозволено сие вне службы, не запамятовали, часом? И право так обращаться к тем, кто был в бою, тоже нужно заслужить. И как мне кажется, в этом походе вам этого сделать не удастся, ибо вы в нем тривиально не поучаствуете! Только не надо мне тут сжимать кулачки, помните, чем наша первая встреча кончилась?

Несправедливо? Нет, я вовсе не со зла. Вы же ведь абсолютно случайно тут раза три продефилировали, и уж конечно, не для того, чтобы быть в курсе всех замыслов морского начальства Владивостока. Только по вашей загадочной физиономии любой японский шпион сейчас увидит с противоположенной стороны улицы: «А я что-то знаю!» И как вас теперь в секретный рейд в тыл врага брать?

Следующие пару минут веселящийся в душе Балк снимал с краснеющего поручика тонкую и завивающуюся на солнце стружку. Естественно, что завтрашним утром счастливый Ржевский был среди той полусотни, как он считал, счастливчиков, что на корме «Варяга» провожали взглядами берега Приморья. Балк мог позволить себе немного подтрунить над подчиненными, но никогда не обижал своих людей без крайней необходимости.

* * *

Сангарский пролив крейсер прошел полным ходом ясной, звездной ночью. Руднев памятью Карпышева помнил, что всю войну японские маяки работали как обычно, а минные заграждения поставили лишь в ожидании подхода эскадры Рожественского в начале 1905 года. Поэтому навигационного риска, как и риска подорваться, почти не было. Вероятность встречи с боевым кораблем, который мог бы противостоять «Варягу», также была невелика. Отойдя к рассвету на тридцать-сорок миль от японских берегов экономическим ходом, он продолжил движение на юго-восток, а потом на юг.

На пути по Тихому океану русский крейсер старательно и вежливо обходил стороной все попадающиеся на его пути пароходы. Команда и офицеры начали слегка ворчать уже после второго спешного бегства за горизонт от небольшого транспорта в полторы тысячи тонн водоизмещением. Чего греха таить – соскучившиеся за два месяца ремонта моряки мечтали еще раз попотрошить транспортники, перевозящие так много интересного, полезного и дорогого. Дух пиратства продолжал витать над мачтами «Варяга»…

Однако новоиспеченный командир крейсера и каперанг, который в бытность старшим офицером постоянно доставал Руднева занудной критикой любых его идей и предложений, на этот раз безоговорочно его поддержал. Он популярно и доходчиво объяснил офицерам, что глупо было бы засветиться на досмотре нейтрального транспорта с невоенным грузом и сорвать операцию, от успеха которой может зависеть весь ход войны. И попросил «товарищей офицеров» донести эту мысль до членов команды.