Из западни

Темп работ, заданный под его непосредственным руководством на кораблях, причем взятый с места в карьер, поначалу удивил, затем утомил изрядно, но к середине марта мы все уже втянулись. Порядок в порту, и вообще в нашем кораблестроении, начали-таки наводить. В Кронштадте мы пегулярно видели вице-адмиралов Кузьмича и Бирилева, всеми силами старавшихся пробудить это в недавнем прошлом «полусонное царство». Причем, конечно, в русском ключе, с «давай-давай», «невозможно, а надо», с этими непременными атрибутами нашей штурмовщины. Были и несправедливости, и наказания не по делу, но приходится признать, что за те три месяца, что корабли отряда готовились к походу, удалось сделать столько всего, что в иное время наша промышленность рожала бы года два.

В первый день в Кронштадте судьба свела меня с замечательным молодым человеком, которому она уготовала впоследствии честь стать создателем наших быстроходных линкоров. Известный всем кораблестроитель и ученый, генерал-лейтенант Владимир Полиэвктович Костенко, был тогда лишь младшим помощником судостроителя, только что в ускоренном порядке закончившим Корабелку. Первое свое назначение получил он на постройку «Орла», но там его талант заметил адмирал Бирилев. И предложил ему за ночь (!) набросать эскизы ремонта и перевооружения броненосцев «Наварин» и «Николай I», исходя из того, что на все про все отпущено не больше полутора месяцев.

И вот то, что за одну ночь начертил этот талантливый юноша, лишь с минимальными правками МТК, было лично одобрено самим императором и поручено автору осуществить «в металле»! Бирилев его опекал и помогал по мере необходимости, но и сам он, несмотря на молодость и отсутствие опыта, быстро наладил работу. Портовые скрипели, но «любимчик Бирилева» на подтишки-подначки внимания не обращал, а дела делал. Мы быстро сошлись, и его, как человека действительно незаурядного, кают-компания приняла как своего. Вскоре был принципиально решен вопрос о том, что он, скорее всего, пойдет с нами корабельным инженером.

К сожалению, все задуманное сделать к жесткому сроку нашего ухода было просто невозможно. Из того, что не успели, главным был главный калибр, простите за тавтологию. К сожалению, башенные орудия наши остались теми же 35-калиберными пушками, хотя и подремонтированными, с новыми замками, обеспечивающими стрельбу бездымным порохом.

По их снарядной части тоже произошли изменения. Из 75 снарядов на орудие нам теперь полагалось по штату 50 штук фугасов с взрывателем мгновенного действия, и всего по 25 бронебоев с усовершенствованной трубкой Бринка. Причем вместо последних надлежало загрузить практические снаряды! Когда я впервые увидел ведомость назначенных к приему боеприпасов, подумал, что приключилась глупость или ошибка! Наверное, перепутали типы снарядов.

Однако все уверяли меня, что так все и есть. Дошел до адмирала. И только тут понял, что удивительный боекомплект – часть кем-то продуманного наперед плана нашего похода, о деталях которого до поры до времени многим знать не положено. В том числе и обитателям кают-компании.

Но по средней артиллерии изменения происходили разительные. Наши старые пушки к нам не вернулись уже никогда. Когда корабль пришел в Кронштадт, я был сражен наповал разгромом в батарее. Команда мастеровых под руководством инженера и делопроизводителя, которую привез «Ермак», всю ледовую дорогу демонтировала орудийные станки и готовила к снятию броню. Теперь же на месте старых пушек устанавливались новые шестидюймовки с длиной ствола в 45 калибров. Углы батареи были срублены и срезаны, и на их место краном предстояло водрузить четыре отдельных каземата, по конструкции аналогичных казематам крейсера «Олег». Они предварительно были целиком собраны на открытой площадке завода.

Пришлось переделывать закрытия портов двух средних орудий на каждом борту, так как втянуть внутрь новые пушки было нельзя. Между ними установили противоосколочные перегородки, снаружи защитив 35-миллиметровыми бронелистами. Но самым интересным было то, что на броненосце появились еще четыре таких орудия! В батарею они, конечно, не влезли. Места для них определили выше, на крышах новых угловых казематов. Сами они были со щитом. Броня казематов и стенок батареи была из выделанной Ижорой для крейсера «Кагул» и закалена по методу Круппа. Поэтому, хотя и была она много тоньше прежней, сопротивляемость имела ту же. Вес, что на этом был выигран, пошел на усиление артиллерии.