Из западни

Этот выигрыш был тем более ощутим, если учесть, что с каждого борта были сняты по десять плит нижнего каземата. Там вместо старых сталежелезных толщиной в 12 дюймов встали по восемь крупповских, вдвое более тонких, но даже превосходящих прежние по способности противостоять снарядам. Они были из задела черноморских броненосцев, близнецов «Князя Потемкина». Из брони, прокатанной для этих же кораблей, взяли и 35-миллиметровые листы, которыми были прикрыты наши средние шестидюймовки, о чем я уже говорил, а также добронированы оконечности корабля, чтобы противостоять японским фугасам. Бронебойных снарядов среднего и главного калибров им, конечно, не выдержать.

Все старые мелкие наши пушки с корабля были свезены, и противоминный калибр был представлен лишь шестнадцатью 75-миллиметровыми пушками, причем по две были поставлены на башнях, а также четырьмя пулеметами.

Старичок наш теперь по числу стволов и калибру его главной и средней артиллерии соответствовал новейшим броненосцам! Хотя, если быть справедливым, какой старичок, если в строй-то «Наварин» вступил только восемь лет назад. Просто родился корабль в момент инженерной революции на флоте. И всего за восемь лет на нем устарело решительно все! Но не вина его в том, не вина тех, кто его проектировал и строил. Просто столь быстро шел прогресс в военном деле. И кто бы мог подумать тогда, пока мы лихорадочно готовились к японскому походу, что достраивающиеся по соседству красавцы типа «Бородина» уже через каких-то два-три года будут сами считаться безнадежно устаревшими?!

Наша внушительных размеров грот-мачта с боевым марсом была снята, а вместо нее мы получили легкие фок и грот, вполне достаточные лишь для производства сигналов и растяжки телеграфных антенн. Уменьшился состав гребных судов, были изменены шлюпбалки, нам пришлось расстаться с «фирменным» украшением – «воротами», как прозвали наши кран-балки для спуска катеров и баркасов. Теперь мы должны были принимать на спардек вместо хозяйства из десяти деревянных гребных судов и катеров всего четыре стальных катера, которые еще только строились в Германии.

По кораблю было сделано весьма много, чтобы убрать лишний вес и дерево. Но весовая экономия была с лихвой съедена усилением артиллерии, броневой наделкой на смотровую щель боевой рубки, ремонтом и надстройкой водонепроницаемых переборок, изменениями в водоотливной системе. Причем последние рабочие и мастера сошли с корабля не где-нибудь, а в Порт-Саиде, на четвертую неделю похода. А что-то из трюмного оборудования и телеграф мы загрузили на борт в Киле, ожидая входа в канал!

Известно стало, что с нами идет «Корнилов». Его я увидел у стенки завода. На крейсер, также лишившийся рангоутных мачт, готовились грузить новые шестидюймовки, причем, судя по всему, крепостные. «Нахимов», также записанный к нам, стоял в доке и чинил свою медную обшивку. Кипел аврал и на ожидающем своей очереди на докование «Азове».

С учетом задачи отправить отряд подкреплений на восток как можно скорее, высокое начальство других кораблей в него не включило. Многие надеялись, что с нами выйдет и кто-нибудь из кораблей типа «Бородино». «Император Александр III» практически был уже готов, неоднократно выходил в море для стрельб и учений, и мы наблюдали за перекраской его в боевой цвет. Но из-под шпица виднее. Там не хотели связывать с тихоходными стариками новейшие броненосцы, а их, в свою очередь, собрать в единый, мощный кулак. Но одно дело понимать академическую правильность такого рассуждения, и совсем другое – осознавать, что мы могли бы пойти в бой вместе с этим могучим кораблем…

Не успевают подготовить для нашего отряда и «Сисоя Великого», который, судя по всему, двинется в поход вместе с «бородинцами». Решение это неоднозначное, поскольку по скорости он новейшим кораблям наверняка будет уступать, что снизит общий ход отряда. Но верх берут соображения о сроках готовности к выходу, и ждать его мы точно не будем. Другое дело, что ГМШ, возможно, планирует наше соединение с этими броненосцами где-то по пути, перед театром боевых действий. Вот тогда мы представляли бы собой довольно внушительную силу. Но до нашей кают-компании ничего точного на этот счет не доходило.

Пара попыток забастовок среди мастеровых, вызванных антивоенной пропагандой подковерных политиканов, закончилась с личным приездом в Кронштадт императора. После чего действительно имевшие место недоразумения с выплатой жалованья и сверхурочных прекратились, а виновные были наказаны. С этим прекратились и забастовочные поползновения.