Из записок следователя

– В 18.. году, недели за четыре до праздника Рождества Христова, был я в городе З. в питейном доме со знакомым государственным крестьянином села Сеченой, по имени Кириллом, по отчеству мне не известным, от роду ему, Кириллу, двадцать два года, волосы у него на голове и бороде темно-русые, росту он двух аршин и восьми вершков, особых примет не имеет. Во время пьянства моего с Кириллом, в питейный дом вошел мордвин Исай, про коего Кирилл мне сказывал, что он человек богатый, торгует кульями, для чего часто ездит в городе З. После того я, Максим Чапурин, не замышляя ничего злонамеренного, возвратился в свое место жительства… Недели через полторы вышеозначенный Кирилл, приехавши к нам в село и свидевшись со мною на берегу реки Имжи, передал мне сначала, что мордвин Исай отправился в городе З. с кульями, а потом стал прельщать и уговаривать меня ехать в тот же город, чтобы на пути ограбить Исая и разделить его деньги. Согласившись на такое преступное намерение, отправился я с Кириллом на его лошади в город М., где и остановились у питейного дома. В кабаке мы застали Исая, впрочем, при нас пробыл он там недолго и, выпив косушку вина, отправился домой. Мы же, вознамерившиеся исполнить задуманное прежде злодейское намерение, отправились вслед за ним. Отъехавши от города З. верст семь, нагнали мы мордвина Исая в имжинских поемных лугах, идущего за лошадью. Кирилл, остановив Исая, силился повалить его на землю, но Исай, сбросив с себя тулуп, побежал по дороге, а лошадь его ускакала вперед. Кирилл, видя это, побежал за мордвином Исаем, догнал его, схватил за горло и, задушив, положил лицом в снег; я же, Чапурин, слезши с лошади и помогши Кириллу справиться с Исаем, хотел взять имеющиеся у него деньги, но, увидев едущих по дороге на трех лошадях неизвестных крестьян, сел с Кириллом на лошадь и ускакал…

Открывая перед праведными судьями свое новое преступление, Чапурин между прочим прибавил, что если Кирилл в сообщничестве с ним будет запираться, то он надеется «уличить его и привести к чистосердечному раскаянию».

Началось новое следствие. Солоно пришлось оно сеченцам, не вкуснее было и мордвам, односельчанам Исая. Всякий, кто звался Кириллом, был тянут на становую квартиру, всем чинили допросы: и старым, и молодым, и высоким, и низким, и блондинам, и брюнетам. Несчастные Кириллы не знали, что делать со своим именем. Смятение по деревне пошло великое, в дремучий лес Кириллы побеги стали чинить.

Но, несмотря на всю объемистость следствия, преступного Кириллу не могли никак найти: тот ростом не выходил, у того волосы черные оказывались; тот стар, тот мал… Сколько ни тянуло временное отделение народу пред свои ясные очи, сколько ни расточалось красноречия пред Кириллами, а дело все вперед не подвигалось.

А случай был в самом деле очень темный… Хотя в з-ских присутственных местах и не было дела «об убийстве мордвина Исая», но зато было другое, к нему подходящее: «о найденном в поемных лугах реки Имжи мертвом теле мордвина деревни Новой Тукмачи, Исая, и об утаенных при свидетельстве его деньгах старшиною Пахомовым и заседателем Дружининым».

Внимательно просматривая дело о «мертвом теле Исая», вы только восклицали: темна вода в облацех небесных! Весь экстракт этого дела заключался вот в чем: крестьянин Фадеев, бывши в поемных лугах, усмотрел неизвестно кому принадлежащие сани, в которых лежали онучи и новые лапти, и невдалеке от них шапку и тулуп, и все это представил по начальству; другой крестьянин Пантелей Кобылин объявил, что им в поемных лугах найдено мертвое тело человека, лежащее вниз лицом. Человек этот оказался вышеозначенным Исаем, а кафтан и онучи – ему принадлежащими. Земская полиция спросила родственников Исая, спросила (по крайней мере, в деле так значится) односельчане его: все показали, что Исай ездил в З. для продажи кулья и, возвращаясь оттуда домой, вероятно, по случаю бывшей метели, сбился с дороги, заехал потом в полынью и вылезши оттуда, хотя дорогу нашел, но выбившись из сил, замерз. Врач, как следует, резал Исая и ученым образом, с подтверждением авторитета врачебной управы, доказал, «что причиной смерти Исая был кровяной апоплектический удар головного мозга и легких, и этот удар произошел от замерзания».

Следователь по делу о замерзании Исая, как видно, любил лаконизм, что можно видеть из того, что других сведений, кроме вышесказанных, никаких в деле не имеется. Как попал Исай в одну сторону, а его кафтан и шапка в другую, где его лошадь, как она могла выйти из оглобель, все это покрыто мраком неизвестности.

Перебрав всех имеющихся налицо Кириллов, временное отделение осенилось новой мыслей: вызвать самого Чапурина на место исследования и заставить его показать, который же из Кириллов его соучастник в убийстве Исая. Вызвали Чапурина.

Но опять, удивительное дело! Лишь только Максим прибыл на место, как затянул совсем другую песню: