Из зарубежной пушкинианы

Трагедия, разыгравшаяся 4 ноября, — совсем не в том, что Пушкин терялся в догадках, кто автор пасквиля, или подозревал в авторстве Геккерна. Трагедия этого дня в том, что в этот день обрушилась семейная цитадель, защищавшая Пушкина от холодных ветров, дувших не столько с Финского залива, сколько со стороны Зимнего и Аничкова. В этот день он был ранен в сердце (раньше, чем на дуэли в крестцовую кость), и эта рана не зарастала и кровоточила до самой смерти. Вызов, посланный в этот день Дантесу, был ответом не на анонимное письмо, а на письма Дантеса Наталье Николаевне и признания жены. Пушкин звал Дантеса к барьеру и этим защищал свою семью, честь жены и свое достоинство.

Все, что произошло между 4 ноября 1836 года и 27 января следующего года, досконально изучено, вся эта часть дороги на Черную речку пройдена многими поколениями российских пушкинистов. В книге Стеллы Лазаревны Абрамович подведен итог, собраны все документы и дан их тщательный анализ^[11]. Новейшие материалы архива Клода Дантеса к этому отрезку времени новых документов не добавляют. Они лишь заставляют по-новому взглянуть на некоторые обстоятельства трагедии и ее героев. Поэтому изложим хорошо известные факты конспективно.

5 ноября Геккерн-отец посещает Пушкина и от имени сына принимает его вызов. Геккерн просит отсрочки. Сначала на день, потом на две недели. Разумеется, Геккерн-отец в отчаянии. Все его планы под угрозой, все здание семейной жизни, которое он возводил, вот-вот рухнет. Любой исход дуэли погибелен для него. Поэтому ее нужно предотвратить любой ценой. А друзьям Пушкина надо уберечь поэта. Жуковский начинает «челночную» дипломатию, посещая то Пушкина на Мойке, то Геккерна на Невском. Изворотливый Геккерн находит спасительный ход. Он объявляет Жуковскому, что его сын уже давно влюблен в Екатерину Николаевну Гончарову. Чтобы огласить эту помолвку и оградить честь Дантеса, Пушкин должен взять свой вызов назад и сохранить его в тайне. Жуковский верит Геккерну и 7 ноября объявляет обо всем Пушкину. Пушкин в бешенстве. В переговорах принимает участие Загряжская, тетка сестер Гончаровых. Жуковский ведет конспективные заметки, что-то вроде дневника. 7 ноября он пишет: «его бешенство», 8 ноября — «его слезы». Жуковский не понимает ни бешенства, ни слез Пушкина. Теперь, когда известно от Геккерна, что Дантес влюблен в Екатерину, хочет жениться на ней и Геккерн дает согласие на этот брак, теперь, казалось бы, отпадают всякие поводы для поединка. Пушкин неумолим и просит В. А. Соллогуба быть его секундантом. К переговорам подключается Соллогуб. Это он потом скажет об этих переговорах: «Все хотели остановить Пушкина. Один Пушкин того не хотел». Пушкина буквально держат за руки. Под давлением, против своей воли, он наконец берет свой вызов назад. 17 ноября, на балу у Салтыковых, о помолвке Дантеса и Екатерины Николаевны Гончаровой было объявлено официально. Влюбленной Екатерине это счастье и не снилось.

Ни в это время, ни позже друзья не понимали Пушкина, не знали, что творилось в его душе. И Пушкин не хотел и не мог ничего им объяснить. Объяснить — означало опозорить и жену, и себя. Он должен был один справиться со своим горем. Сейчас, после чтения писем Дантеса, мы это понимаем лучше, чем когда-либо. П. А. Вяземский позже скажет: «Пушкин был не понят при жизни не только равнодушными к нему людьми, но и его друзьями. Признаюсь и прошу в том прощения у его памяти». Добавим от себя, что он не был понят и после смерти, и только сейчас, 160 лет спустя, мы начинаем лучше понимать, что пришлось ему пережить.

В свете происходит то, что С. Л. Абрамович назвала жужжаньем клеветы. Все теряются в догадках об истинных причинах свадьбы Дантеса. Идут разговоры о том, что Дантес жертвует собой ради спасения чести любимой женщины. Ведь о его любви к прекрасной Натали только и говорили в свете. Геккерны, разумеется, поддерживают эту версию. И уже 21 ноября хрупкий мир мог взорваться. В этот день Пушкин пишет крайне оскорбительное письмо Геккерну (отрывок из него мы приводили), а также письмо Бенкендорфу, где доводит «до сведения правительства и общества», что анонимное письмо — дело рук голландского посланника. Жалобой это не было. Не в характере Пушкина было жаловаться. Можно считать достоверными предположения о том, что Пушкин намеревался отправить письмо Бенкендорфу уже после дуэли. Ведь отправь он тогда это письмо Геккерну, дуэль была бы неминуема уже в ноябре. Но опять вмешался Жуковский. Узнав от Соллогуба о письме, он заставил Пушкина отказаться от отсылки письма. На следующий день Жуковский рассказал царю об анонимном пасквиле, вызове Пушкина и последовавшем после этого сватовстве Дантеса. На аудиенции 23 ноября царь взял с поэта слово, что в дальнейшем он ничего не предпримет без его ведома. Пушкина опять связали по рукам и ногам.