Из жизни авантюриста. Эмиссар (сборник)

– Я догадалась об этом, – с грустной улыбкой добросила хозяйка. – Есть ещё один повод, из-за которого эти – братья или не братья – должны были друг друга возненавидеть.

– Ещё один? – спросил профессор.

Докторова усмехнулась.

– Повод для нас, старших, уже не очень понятный, но самым ужасным образом ссорящий людей – любовь.

Испуганный Куделка взмахнул руками.

– Вы также когда-то любили, пане профессор? – шутливо спросила докторова.

Библиоман дивно скривил лицо, услышав вопрос, достающий до глубин его вечных воспоминаний.

– А! Моя благодетельница, – ответил он, складывая руки, как для молитвы, – может быть, я особенно между восемнадцатым и двадцать шестым годом испытал эту болезнь, которой в целом все подвержены, но сегодня – пепел засыпал эти памятки юношеских безумий. С тридцати же лет, могу поручиться, что, кроме книжек и науки, в сердце ничего не осталось, что бы его благим образом могло разволновать.

Хозяйка ударила его по плечу.

– Но не все такие умные, – отозвалась она, – или такие счастливые, чтобы любовь одного существа, как вы, могли в себе переделать в общую любовь людей. Когда оба те пана, наш уважаемый президент и юноша Тадзио, ещё были тут вместе, президент, сегодня такой суровый и на вид холодный муж красивой Джульетты, смертельно был влюблён в богатую и очень красивую Толу З. Панна Тола, родители которой умерли раньше, воспитывалась у тётки. Тётка, графиня Помпадур (как её тут все называли), жила на большой стопе. Сама была ещё красивой и хотела почестей. Дом всегда полный, весёлый, открытый, манил всю молодёжь по соседству. Наследница многих деревень, на выданье, можете себе представить, скольких мотыльков притягивала к своей особе. А она была и есть не только красивая и богатая, но умная, остроумная и смелая.

Рассказывали, что она довольно милым оком поглядывала на президента, когда появился убогий воспитанник президентши, этот Тадзио Мурминский, и президента, а с ним весь ряд иных претендентов отбросил. Панна им так скандально занялась, что тётя должна была отказать ему в доме. Спустя полторы недели после этого, должно быть, произошло что-нибудь важное между тётей и племянницей, потому что графиня Помпадур поехала к президентше и, застав там Тадзиа… с румянцем на лице попросила его, чтобы бывал снова.

Тётя Помпадур всегда нуждалась в деньгах, богатая племянница обеспечивала ими, догадывались, что пригрозила оставить её дом и отказать в дальнейших субсидиях. Поэтому тётя должна была согласиться на условия, но умела справляться. Насадила на племянницу целый рой опекунов и влияние семьи. Не давали ей покоя. Дядя панны поклялся, что никогда на свете брак не позволит… Хотели её выдать за президента. Панна с великим характером в свою очередь обещала, что никогда за него не выйдет. Из этого вырос настоящий ад.

Тадзио после нескольких посещений тёти должен был отказаться от дальнейшего соперничества. Что произошло между ним и девушкой, не знаю. Выехал вскоре за границу и исчез. Президент, немного остыв, на зло женился на той чудесной нашей Джульетте.

– А панна Тола? – спросил тихо профессор. – Панна Тол а?

– Панна Тола живёт со старой гувернанткой у себя на деревне. Одичала и сделалась независимой и странной. Каждый год немилосердно даёт несколько или более десятка гороховых венков теснящимся воздыхателям… делает себе голубые чулки и жестоко скучает. Иногда выезжает за границу, временами живёт в Дрездене или Берлине, путешествует, занимается музыкой, зачитывается книжками… и громко объявляет, что решила остаться старой девой.

– Поссорились с моих постояльцем? – спросил задумчивый профессор.

– А кто это может знать! – рассмеялась докторова. – Ни как друг с другом расстались, ни что в их сердцах живёт, а что умерло… никто не знает. Тола ещё очень красивая, хоть зрелая, а, скорее, хочет прикидываться старой…

Достойный Куделка сильно задумался.

– Хотел повеситься, видно, ниоткуда никакой надежды не имеет.

– Столько лет, мой профессор, – вздохнула докторова, – имели время остыть. Президент имеет красивую жену и любит её, насколько такой степенный человек может любить… а, несмотря на это, люди говорят, что когда в обществе случайно встречается с этой первой своей любовью, меняется его лицо… останавливает на ней взгляд… глупеет и жена на него гневается.

Закончив, докторова позвонила насчёт кофе.

– Я положила вам в уши, мой достойный Куделка, – сказала она, – больше, чем было нужно. Это старая история… Лучше бы, видимо, посоветоваться, что с ним делать.

– Тем паче, – добавил профессор, – что я, что мне, то есть я не говорю, что он для меня обуза, но я часто в таком положении…

Он выговорил это с грустью и, сам также испугавшись искренности, замолчал.

– Я понимаю, что вам, неприготовленному, может быть трудно такое бремя поднять. Но, был ли Тадзио сыном или воспитанником президентши, быть не может, чтобы она, любя его так, могла о нём забыть. Согласно всякому вероятию, ксендз Еремей должен что-то знать о том… не следовало бы его спросить?