Из жизни карамели

– Что есть «мандалэйла»? – сдвинула брови суперняня.

– Это… Это – общее понятие. Супердевушка типа…

– Йес! Вы очень милы русски беар…

В качестве поощрения «Поппинс! Мэри Поппинс!» притянула Рыбу-Молота к себе и поцеловала взасос. От такого экспрессивного проявления чувств Рыба едва не потерял сознание. Вернее – потерял. И сразу же нашел – в пасти доменной печи: на этот раз не остывшей, а вполне рабочей, исправно выплавляющей чугун при запредельной температуре в тысячу градусов. Рыба уже приготовился сгореть дотла за шестьдесят секунд, как вдруг услышал спасительный голос доктора Дягилева:

– Может быть, отправимся к месту, так сказать, дислокации? А то ребятишки наши заждались уже… Каждые полчаса нас теребят, все спрашивают: когда же суперняня приедет?..

– О-о! Суперняня уже ехать! Лететь под парус! Она здес… Здес!..

Непринужденно оттолкнув обмякшего и бездыханного, с опаленными волосами и бровями Рыбу-Молота (несчастный упал прямо на руки доктору), «Поппинс! Мэри Поппинс!» достала сразу две сигары.

– Я не курю, – быстро сказал ветеран фармацевтики, педиатр и терапевт.

– Я зналь… Русски беар не курят сигару. Русски беар курят… как это… Ноги от коз… Эти две сигара для меня. Ви не возражать?

– Нет-нет, что вы!..

Еще раз ослепительно улыбнувшись, суперняня оторвала безупречными зубами кончики обеих сигар, сунула их в рот и прикурила от большого пальца. И выпустила сразу двадцать колец разной геометрической формы.

Рыба-Молот пришел в себя, когда сигары были выкурены ровно наполовину.

– Надо бы взять ваш багаж, – по-деловому начал он, стараясь скрыть смущение: надо же было так опростоволоситься перед иностранной гостьей! Взял и вырубился от простого дружеского поцелуя, не идиот ли?

Как есть идиот!..

– Май бэггэч? О-о, его очень, очень много. Не стоит беспокойства.

– Как это – не стоит беспокойства? – удивился Рыба.

– А вот так! – Суперняня снова рассмеялась, и ближайшая к ней несущая стена аэропорта пошла трещинами. – И еще – вот так!

Сказав это, она протянула руку в сторону «Ила‐86», на котором прилетела, и быстро свела пальцы – как сводят их, чтобы поймать бабочку Так же быстро «Поппинс! Мэри Поппинс!» сунула сведенные пальцы в бездонный внутренний карман своего ковбойского плаща. А на том месте, где еще секунду назад стоял «Ил», больше не стояло ничего.

Вообще ничего.

Абсолютно.

– А самолет куда делся? – плачущим голосом спросил доктор Дягилев.

– НИХЕРАСЕ! – прошептал Рыба. – Не двести пятьдесят миллионов, а двести пятьдесят миллиардов! И неограниченный кредит в Сбербанке на триста лет вперед! Хотя нет, кредит – это фигня. Кредит – в пропасть! У меня есть одна знакомая кровать… Историческая, можно сказать. Легендарная. Вам понравится…

– Кро-вать? Что есть кро-вать?

– Э бэд… По-английски.

– Сейчас мне не нужен кро-вать. Мне нужен… хеликоптер.

– Вертолет, что ли? Какой?

– Эни… Любой. Ми лететь к нашим малюткам на хеликоптере.

– А зачем вам вертолет? – Рыбе все еще не давал покоя «Ил‐86», исчезнувший в недрах ковбойского плаща. – Может, того, – прямо по воздуху?

– О-о! Нет, нет! Ви меня переоценивать… В этом плане я обычный девушка, совсем не… как это… мандалэйла. Я не уметь летать. Это все фэри тэйлз. Сказки, да!.. Йес! Кажется, я видеть один хеликоптер. Летс гоу!..

На краю поля и вправду стоял вертолет с символикой Юнеско на борту. До недавнего времени его перекрывал «Ил‐86», но теперь, когда «Ила» не стало, несчастная винтокрылая машина оказалась совершенно беззащитной перед натиском суперняни.

– Вы предлагаете его угнать? – затрясся законопослушный доктор Дягилев.

– О-о, нет! Нет! Ми просто взять его напрокат. Долететь до места и сразу вернуть!

– Каким образом?

– Ит даз нот мэтта! Неважно… Как-нибудь.

– А если там не будет ключа в замке?

– Ит даз нот мэтта!..

И суперняня повернулась к обоим русски беар спиной и понеслась по полю в сторону вертолета. За ее совершенными, безупречной формы плечами висели:

• зонтик на ремне;

• шотландская волынка;

• дудочка факира;

• автомат «узи»;

• лассо;

• елочная гирлянда;

• подствольный гранатомет «М‐203».

Пшеничные волосы суперняни развевались подобно степному ковылю; полы ее плаща бились о сапоги со звуком приближающейся снежной лавины, а следом за ней неслось сразу несколько ветров: сухие и жаркие хамсин и сирокко, влажные и холодные сан-таш и памперо, а еще – мистраль, гармсиль и борa. При желании можно было бы разглядеть в складках ее одежды и двух пришельцев – солнечный ветер и ветер звездный, но Рыба-Молот не стал их разглядывать. Он и так был потрясен масштабами личности приближающейся к абсолюту «Поппинс! Мэри Поппинс!».

– Да-а, великая женщина, – вздохнул доктор Дягилев, сплевывая песчинки, принесенные сирокко. – Величайшая!

– Но и берет дорого, – вздохнул Рыба-Молот, сплевывая градины, принесенные памперо.

– Потому и дорого, что великая. От каждого – по способностям, каждому – по труду. Этот закон еще Карл Маркс вывел.

– А не Фридрих Энгельс?

– Может, и Энгельс, но скорее всего – Гегель.

– А я думал – Фейербах.