Из жизни карамели

Вера Рашидовна была чужой законной женой, но «кисонька» произвела на нее несравнимо большее впечатление, чем на Кошкину с Рахилью Исааковной. Она снова зарычала и с такой силой впилась в щиколотку Рыбы, что тот на секунду потерял сознание. А когда пришел в себя, то обнаружил Веру Рашидовну абсолютно голой, сидящей на его коленях с орхидеей в зубах.

Какой-нибудь эстет нашел бы Железную Леди не слишком совершенной: грудь тяжеловата, соски крупноваты и оттянуты так, как будто она с младых ногтей служила кормилицей в доме, где подрастал по меньшей мере с десяток отпрысков и полностью игнорировались молочные смеси. Да еще растяжки на животе и бедрах! Рыба особенным эстетом не был и фактуру Веры Рашидовны оценил на пятерку с крошечным минусом. Конечно, для фотоссесии в журнале «Плейбой» потребовалась бы помощь фотошопа, а для съемок в немецком атлетическом порно – команда профессиональных гримеров. Только в этом случае крошечный минус перестал бы существовать.

Стоило Рыбе направить свои мысли на порно-атлетическую стезю, как явилась команда профессиональных гримеров во главе с постижером и мэйкапером. Духи нгылека, вооружившись подходящим к случаю инструментарием, подмазывали там, сбривали тут, занимались усушкой и утруской, наносили нужный тон, припудривали, взбивали, выдирали микроскопические волоски, ровняли на манер английского газона края интимной стрижки. Минута-другая – и Вера Рашидовна предстала перед Рыбой-Молотом новой Чиччолиной. Да что там Чиччолина –

Линда Евангелиста на пике карьеры! Наоми Кэмпбелл – только белая!..

Минус при пятерке скукожился и, отвалившись, как пиявка, благополучно издох. Зато оживилась и восстала та часть трусов Рыбы-Молота, которую Кошкина остроумно нарекла в свое время «написьником».

Рататуевский написьник украшало изображение мышеловки с куском желтого, в дырочках сыра. Со стороны, наверное, было забавно наблюдать, как сыр поднимается все выше и выше. К счастью, Рыба не видел себя и его со стороны – не то что бесстыжая либен клейне Габи, Линда-Наоми Рашидовна.

– Какие мы грозные! – нараспев произнесла она.

– Совсем не грозные…

– Грозные-грозные, еще какие грозные!

Оборона трусов трещала по всем швам, и

Рыба предпринял последнюю попытку спасти положение: заслонил причинное место рукой. И в то же самое мгновение ощутил дикую боль: это треклятая сатиновая мышеловка хлопнула его по пальцам. А треклятый кусок сыра, вместо того чтобы упасть вместе со сработавшим механизмом, вознесся до самых небес и прилип к животу.

Теперь Рыба был полностью деморализован.

Как сквозь сон он слышал щелканье включаемых софитов, а потом какая-то тварь громко сказала «Мотор!» –

и понеслось!..

Немецким атлетическим порно дело не ограничилось – сказались-таки теdierraпео навыки госпожи Родригес-Гонсалес Малатеста. Вольный дух Средиземноморья, щедро изливавшийся из Веры Рашидовны, придавал безыскусной половой гимнастике сходство с фламенко в одном случае и сходство с тарантеллой – в другом. А было и еще некоторое количество случаев, напрямую касающихся японского танца с мечами, китайского танца с зонтиками и бразильской капоэйры. Капоэйра потрясла Рыбу-Молота особенно сильно – учитывая побочные явления в виде зрительных галлюцинаций. Так, ему привиделись статуя Христа, распростершего руки над Рио-де-Жанейро, десерт «Chuvisco», выполненный в форме вытянутых яичных желтков, и синьор Луиш Фернандеш Барбоза – основатель школ капоэйры в Бразилии, Португалии и еще в миллионе стран. Как-то раз синьор Луиш ужинал в ресторане, где работал Рыба, разбил там две тарелки и бокал и умыкнул солонку. А напоследок зажал у мужского туалета официантку Нинон: ничего, кроме невинного поцелуя в грудь, между ними не состоялось. Но Нинон, страдавшая бесплодием еще со времен ГКЧП, спустя восемь месяцев почему-то ушла в декретный отпуск. И родила здорового смуглого мальчика, похожего на синьора Луиша, только без усов. С тех самых пор Рыба-Молот считал Барбозу эталоном мужчины-производителя и даже хотел выучить португальский язык. Но так и не выучил, отвлекшись на другие, столь же малоосуществимые мечты.

Жаль, что он прощелкал португальский!..

Ведь галлюциногенный Барбоза парил сейчас над порнористалищем и что-то выкрикивал своим гортанным резким голосом.

Вот задрыга, черт нерусский! – успел подумать Рыба-Молот, и в его голове снова раздалось покашливание, потрескивание и характерное «тук-тук» – как будто кто-то постучал пальцем по микрофону.

Синхронист-переводчик Володарский! – только тебя и не хватало, отец родной!..

Но на этот раз в роли переводчика выступал не синхронист Володарский, а совсем наоборот – известный своим крутейшим ненормативом Гоблин. Он с ходу перевел пару реплик Барбозы (оказавшихся советами по внедрению и ввинчиванию) – и в обеих не нашлось ни одного цензурного слова, кроме предлогов и местоимения «её».