Из жизни Мэри, в девичестве Поппинс

Анастасия Васильевна неторопливо закрыла за ним дверь, пожала плечами. Странный он какой-то сегодня. Нет, не то. Не странный, а живой будто. Что это с ним случилось? Все ходил, как огромный бородатый манекен с остановившимся взглядом, аж смотреть на него страшно было, а тут – поди ж ты. И улыбается, и в глаза смотрит, как все люди, а не скользит по лицу равнодушно… Да и то, пора уже – сколько ж можно с горем своим жить в обнимку. Жизнь, она все равно свое требует… Надо пойти, помочь ему, что ли.

– Марк, давайте я вам помогу с уборкой! – произнесла Анастасия Васильевна, решительно преступая через порог его квартиры. – У меня это лучше получится, по-женски, так сказать… Да и маме я вашей обещала.

Остановившись посреди комнаты, она вдруг осеклась на полуслове, удивленно разглядывая огромную фотографию на стене, замолчала озадаченно. Лена улыбалась ей со стены по-свойски, в обычной своей манере – исподлобья, тихо и будто испуганно, и руки уже вон протянула, чтоб русые прямые пряди, спустившиеся на лицо, за уши заправить. Ну да, это она, конечно. Точно она! И белобрысые головки Сеньки с Венькой внизу торчат, а посреди них – Тонечкина в белой панамке с козырьком-оборочкой.

– Красиво, правда? – вдруг услышала она над собой голос Марка. – Это наш фотограф, Сашка Прохоров, такой удачный кадр поймал. Настоящий папарацци, от бога. Юная мадонна с тремя детьми на прогулке. Вам нравится?

– Да… Очень… – медленно кивнула головой Анастасия Васильевна. – Очень нравится. А это кто, Марк?

– Я не знаю. Да какая разница! Просто образ такой – и все.

– А… Ну да… Образ – это хорошо.

Задумавшись, Анастасия Васильевна еще долго разглядывала огромную фотографию. Потом, будто встряхнувшись, перевела взгляд на Марка.

– Ну, давайте я вам помогу!

– Нет, спасибо вам, конечно, но я лучше сам.

– Да? Ну хорошо. Сам так сам!

Развернувшись, она тихо пошла из комнаты в прихожую. От двери еще раз оглянувшись на портрет, вышла из квартиры, вернулась к себе. Сев на кухонный стульчик, задумалась глубоко.

Надо же… И что бы это все могло означать, интересно? Случайно, что ли, именно Лену с детьми поймал в объектив этот самый папарацци, как там бишь его. И что, так же случайно подарил фотографию именно Марку? А он тут же решил, вот так вот с бухты-барахты, развесить ее на всю стену? Ой, непонятно все это. Не очень верится что-то во все эти странные случайности, вместе взятые. Надо Катюшке позвонить, вот что. Может, она чего знает. И Гриша наверняка там у них торчит.

Анастасия Васильевна подошла к телефону, набрала по памяти знакомый уже номер.

– Добрый вечер, Катюш.

– Ой, Анастасия Васильевна! Хорошо, что вы позвонили. У нас же Тонечка заболела! – захлебнулась трубка торопливой Катиной скороговоркой. – Кашляет так нехорошо, и капризничает, мы не знаем, что делать…

– А Лена где?

– Да здесь она… Градусник не может найти. Близнецы куда-то его запрятали. Гриша их сейчас на кухне ужином кормит.

– А «Скорую» вызвали?

– Нет пока. Она вроде не очень горяченькая. Может, просто зубки режутся, а?

– Сама же говоришь, кашляет нехорошо!

– Ну да…

– Слушай, а у меня же травка хорошая от кашля припасена! Настоящая, из деревни, сама собирала да сушила. Я сейчас принесу! Надо заварить и попоить отваром Тонечку, пока совсем не разболелась! Если вовремя болезнь захватить, то поможет.

Положив трубку, Анастасия Васильевна, подставив стул, залезла на антресоли, достала холщовый пахучий мешочек с засушенными травами. Посмотрела на него внимательно, нахмурив брови, тихо слезла со стула и тут же уселась на него обратно, глубоко задумавшись и продолжая вертеть в руках мешочек. Так сидела она довольно долго, глядя в кухонное пространство, потом решительно встала, вышла из квартиры и позвонила в соседскую дверь.

– Ой, извините, Марк, надоела я вам. Тут такое дело… Вы меня не выручите, случайно?

– Да конечно… А что такое? – с готовностью откликнулся Марк, вытирая пот со лба. Рукава его клетчатой старой ковбойки были закатаны почти до самых плеч, с тряпки текла на пол тонким ручейком вода.

– Еще раз извините меня, Марк. От дела вас отрываю.

– Да ничего страшного!

– Понимаете, у моей приятельницы ребенок заболел, надо вот травку от кашля заварить… А у меня варенье на плите закипает.

Для пущей верности она протянула ему холщовый мешочек, трогательно перевязанный веревочкой, и даже, быстренько развязав ту веревочку, выудила на свет засушенный цветок календулы с торчащими скрученными оранжевыми лепестками.

– Вот, видите. Надо отнести. А как я отнесу? У меня варенье убежит…

– Да конечно, я сейчас… А куда идти?

– Да тут рядом, дом напротив нашего. Отнесете? Ой, как выручите! А то у меня варенье на плите, как на грех… Вишневое…

* * *

– Ты похожа на Мадонну с Младенцем… – произнес в сторону Кати Гриша, снимая с головы вертящегося ужом Веньку и легко бросая его на мягкую подушку дивана, отчего мальчишка радостно взвизгнул и тут же, пытаясь опередить братца, подскочил пружинкой и снова полез, пыхтя и сопя от старания, на Гришино плечо.