Из жизни Мэри, в девичестве Поппинс

– Сам ты мадонна! – повернулась к нему Катя, улыбнувшись. Половина ее лица была скрыта большим капюшоном Лениного махрового халата, Тонечкина белокурая головка трогательно лежала на плече. – Лучше бы ребят спать пораньше уложил… Видишь, мы приболели немножко. Да, Тонечка?

– Неть… – капризно махнула рукой Тонечка в сторону дивана и снова скривила пухлые губки, грозясь заплакать.

– Ну-ну… Все-все… – покачивая из стороны в сторону ребенка, пошла Катя привычным уже за этот вечер маршрутом – от окна к двери, от двери к окну.

– Так, Сенька, тащи книжку! Сказку на ночь читать будем! – скомандовал Гриша, стаскивая с себя хохочущего мальчишку.

– Нет, лучше мультик в телевизоре! – хором прокричали близнецы. – Не хотим книжку!

– Нет, братцы. Сегодня будет книжка. Сеструха ваша приболеть немножко решила, ей в телевизор вредно глазки выпучивать. Видите, какие они у нее красные? Так что выбора нет, ребята. Женщины – они же всю жизнь так примерно и определяют вкусовые пристрастия.

– Ну-ну! Чему ты их учишь-то, Гриш? Разговорился, – сердито повернулась к нему Катя. – Иди лучше дверь открой! Слышишь, звонит кто-то? Еще и гостей нам сейчас не хватало.

Гриша, оторвав от себя близнецов и прижав их подушками к дивану, быстро вышел из комнаты в прихожую и вскоре вернулся, снова сел на прежнее свое место, озадаченно и долго смотрел на Катю, потом заговорил таинственным шепотом:

– Слышь, Катерина… Я не понял… Ты знаешь, кто там пришел-то?

– Кто? – напуганная его загадочностью, тоже шепотом выдохнула Катя.

– Сосед наш!

– Какой сосед?

– Да тот самый! Помнишь, я тебе о нем говорил? Мы еще хотели его с Леной познакомить…

– Иди ты! А каким ветром его к нам вдруг занесло?

– Не знаю!

– А Ленка? Ему ведь Ленка дверь открыла, да?

– Ну да… Я вышел в прихожую, а они стоят в дверях и меня даже не заметили. Застыли, как два изваяния, и молчат… Да, он еще какой-то сухой букетик в руках держит, как идиот.

– Какой букетик?!

– Да я и сам не понял! Какие-то сухие цветочки в кулаке зажал и стоит, как памятник, а в другой руке у него мешочек такой тряпочный.

– Что за бред… – пожала плечами Катя. – Цветочки-мешочки какие-то. А Ленка?

– Да говорю же тебе – тоже застыла и стоит молча, и не моргнет даже! И меня не заметила!

– Так. На, возьми-ка Тонечку! Я пройду посмотрю…

– Нет! Не надо, Катерина, не ходи! Подожди. Чует мое сердце – не надо нам пока туда ходить… Пусть они там себе постоят, сколько им надо. А мы тут посидим тихо. Как мышки. – Прижав палец к губам, он повернулся к притихшим близнецам, шепотом спросил: – Ну? Где наша книжка про Мумий-Тролля? Мы ж не дочитали даже, как он там запруду строил.

– Мама! Мама де? Де мама? – вдруг громко захныкала Тонечка, подняв головку от Катиного плеча и показывая пальчиком на дверь комнаты. – Мама-а-а-а….

Дверь в комнату тут же распахнулась, и на пороге вслед за вбежавшей Леной нарисовался растерянно-счастливый, улыбающийся Марк.

– Привет, братцы! Давайте знакомиться, раз такое дело. О, парень, я тебя знаю! Как тебя зовут? Григорий? Точно, Григорий… Гришка, значит. А вас, юная леди?

– А я Катя. А это мои племянники – Сенька с Венькой. А это наша Тонечка…

– Понятно… А кто из вас болеет? Кому я траву нес? Судя по всему, Тонечке.

Подойдя к ребенку, он присел, заглянул с заботой в детские глазки.

– Ну что с тобой, малыш?

Видно, услышала что-то в этой его заботливой интонации Тонечка, поняла с ходу, так, как это умеют делать малые дети – их ведь никаким притворством не обманешь. И тут же протянула к нему ручки, улыбнулась доверчиво, словно разрешая ему принять себя в свое радостно-дрожащее облако любви. Взяв осторожно, как величайшую драгоценность, девочку на руки, Марк потрогал ее лобик, озабоченно повернулся к Лене:

– Горячий же… А врача вызывали? А температуру мерили?

– У нас градусника нет. Близнецы куда-то запрятали… – развела руками Лена.

– Так. Григорий, быстро в аптеку! За градусником! Лена, завари траву – у нее дыхание сиплое. И водички ей надо дать попить – ей надо пить больше.

Катя, широко открыв глаза и забыв закрыть рот, с удивлением смотрела на этого большого бородатого мужика, на вмиг преобразившуюся, засиявшую глазами сестру, на моментально освоившихся в новых жизненных обстоятельствах близнецов, уже вовсю пытающихся повиснуть на ногах Марка: Сенька на левой, Венька на правой – знакомая глазу пирамидка.

– Гриш, я с тобой в аптеку! Подожди, я быстро! – крикнула она в прихожую и, схватив джинсы и майку, кинулась в ванную переодеваться.

Уже спускаясь с Гришей по лестнице, она обернулась к нему с улыбкой и торопливо проговорила:

– Ну, и что ты по этому поводу думаешь? Каким таким ангельским ветром его к нам занесло, а?

Еще один командир на нашу с Ленкой голову.

* * *

Ада стояла на цыпочках перед дверью, изо всех сил напрягая слух и сердясь. Господи, ну что за наказание этот мужчина! Так она и не может понять его до конца. И что такого особенного может наговорить ему его мама? Чего он нервничает так? И не слышно ничего толком, одни обрывочные истерические восклицания.