Из жизни Олимпийских богов. Зевсиды

Вновь затевается битва с богами, властитель,

Будет опять Ойкумена в дыму и в огне,

Трудно признаться, Зевес, но и Кой, мой родитель,

Примет участие в этой тяжёлой войне!»

23

Крепко задумался Зевс над словами Латоны:

«Эта прекрасная дева во многом права!

В Тартаре будут япеты и гиперионы

Тщетно плести вероломных интриг «кружева»!

Явно ошибся я в выборе нужной супруги,

Недальновидность её принесёт много бед!

Чем занимается Гера моя на досуге?

Нити прядёт ли? Нет! Ходит за мною след в след!»

24

Дева взглянула на Зевса: «Красив бесподобно!

Как я желаю такому стать верной женой!

Ради него я на многое в жизни способна,

Только б забыл он Олимп и остался со мной!»

Скоро стемнело на севере чистом и диком,

Дева и Зевс оказались опять за столом,

Он любовался весь вечер прекраснейшим ликом,

И восхищался, обласканный женским теплом…

25

Стал ощущать он себя и сильней, и моложе,

Кровь побежала по жилам, как горный поток,

В долгую ночь разделил он с прелестницей ложе,

Девственность смело сорвал, как чудесный цветок.

Утром влюблённые вышли из тёплого грота,

Зарево в небе на юге узрели они,

Молвил Зевес: «Ждёт меня на Олимпе работа,

И предстоят мне, Латона, горячие дни…»

Проклятье Геры

26

С севера царь возвратился к незримому трону,

Пламя и дым поднимались до самых небес,

Сразу увидев, как трудно пришлось Посейдону,

Бросился в битву с врагом подоспевший Зевес!

Громом звучали могучих титанов проклятья,

Славный Олимп был усыпан осколками скал,

«Вызвала Гера войну! – Зевсу молвили братья. —

Ищет тебя у титанов, как пищу шакал!

27

Поняли те, что Олимп без надёжной «эгиды» —

Нет ни царицы великой на нём, ни царя,

Значит, по миру разбросаны братья Крониды,

Наше спасенье, Зевес – нет у них главаря!»

«Знаю, Аргея летает по белому свету,

Думает Гера, в изменах погряз властелин!

Наверняка путь направил к титану Япету

Плавно летящий по синему небу павлин…»[5]

28

Сильно Зевес обозлился на буйных титанов:

«Не восстановится с ними покой на земле!

В чреве её зарождается бунт великанов —

Если уступим, то будет вся Гея в золе!»

Битва могла затянуться на долгие годы,

Мало сторонников было у братьев-богов.

Близились в дальнем краю долгожданные роды,

Добрых вестей жаждал Зевс с ледяных берегов.

29

Сквозь камнепады и пламень удушливой серы

До Олимпийца дошла неприятная весть:

В Гиперборею уполз по велению Геры

Страшный Пифон, чтоб свершить над Латоною месть.

Гера случайно узнала, что дева чревата,

И запретила рожать той на тверди земной:

«Это она, титанида, была виновата,

Что не восходит на ложе властитель со мной!»

30

Знал о Пифоне правитель Олимпа немного:

Это чудовище – змей или крупный дракон,

Не было в те времена на земле мистагога,

Кто бы сказал: змей семь раз обовьёт Геликон[6]!

Битву покинуть не мог властелин небосвода —

Были титаны в баталии очень сильны.

Только тревожила мысль о рожденье приплода —

Где мать с ребёнком остаться в покое должны?

31

Грозный Пифон, повинуясь велению Геры,

Путь свой направил на север к далёким морям

И оказался он вскоре у нужной пещеры,

Смерть принеся возле гор неповинным зверям.

Строго приказано было царицей дракону:

Родам не дать совершиться на твёрдой земле!

Стал сторожить длиннохвостый у грота Латону,

И в ожиданье её притаился во мгле.

32

Эос пронзила перстами небесную сферу,

Юному солнцу открыла богиня врата.

К ним обращаясь, покинула дева пещеру,

Но оказалась тревожной вокруг красота.

Громко ревущий дракон напугал титаниду,

Кинулась в страхе Латона к подножью горы,

С просьбою робкой она обратилась к Крониду:

«Зевс, сохрани от посланца жены и сестры!»

33

Кольца огромного тела узрела Латона,

Красно-коричневый хвост спрятан был за скалой,

Грозный огонь вырывался из пасти дракона,

Вмиг становились деревья пред змеем золой.

В ужасе бросилась вдаль дочь великого Коя,

Мститель пополз, извиваясь рекою, за ней,

Рёвом пугая её и огнём беспокоя,

Чтоб титанида бежала быстрее коней.

34

Пламень чудовища жёг обнажённые ноги,

Быстро в потоки воды превращал плотный снег,

Мчалась прелестница слепо, не видя дороги,

Не замедляла драконом навязанный бег!

Зверь не давал ей напиться воды из потоков,

Стал для Латоны запретным на дереве плод,

И, ощущая потерю живительных соков,

Падала часто девица в трясины болот.

35

Дикая тундра сменилась густыми лесами

С множеством узких холодных стремительных рек,

Жертва любви исцарапалась в кровь древесами,

Но не давал змей несчастной прервать этот бег.

В дивных Карпатах весна приняла их в объятья,

Но не пленила изгнанницу гор красота,

Тихо шептала несчастная Гере проклятья,

Крепко руками держа тяжкий низ живота.

36

С горных хребтов увидала пожары Латона —

В небе безоблачном ясен был копоти след.

Только не слышал Зевес девы тяжкого стона —

Там камнепады устроили Кой и Япет.

Стало понятным беглянке пути направленье:

«В горе меня не оставит небес властелин —

Будет могучим его от меня поколенье,

Скоро поможет родителю сын-исполин!

37

Он уничтожит сначала огромного змея,

Месть за гоненье моё будет очень страшна!

Как же родить мне, пристанищ совсем не имея?

Трудно мне будет, но сделать я это должна!»

Только подумать успела она о грядущем,

Как над собою узрела царицу богов: