Из жизни Олимпийских богов. Зевсиды

Цивилизация Кларию грезилась третья —

Чистой должна быть она, как сверкающий снег!

Зевс с юным сыном провел небольшую беседу:

«Время пришло перейти к олимпийским пирам,

Но мы позднее отпразднуем нашу победу —

Ты ж возведи над Пифоном сверкающий храм!

98

Думают люди сейчас, что они одиноки,

Что беззащитны пред гневом свирепых стихий,

Долго не видели Эос они на востоке —

Холодом небо сковал упокоенный Крий.

Эти создания Крона остались без веры,

Помощь несчастным твореньям, как воздух, нужна!

Жить будут семьи людей под опекою Геры,

А вдохновлять станет храм твоего вещуна!»

99

«Мало я знаю о родине доброй Латоны,

Гиперборею желаю увидеть, отец!

Слышал я часто во снах материнские стоны,

Бег титаниды оставил на сердце рубец!»

Гордость за юного сына пронзила тирана:

«Делай, как знаешь и чувствуешь, сын неземной!

Может быть, Феб, заживёт там сердечная рана,

И на Олимп возвратишься с прекрасной женой!»

100

Вышел губитель Пифона на брег фессалийский,

Громко позвал белоснежных друзей-лебедей:

«В Гиперборею лететь должен бог олимпийский

После того, как повержен последний злодей!»

Птицы примчались на берег с повозкою бога,

В синее небо поднялся на ней Аполлон,

Стала полезной для юноши эта дорога —

Видел, какой нанесён автохтонам урон:

101

Тёмное море внизу, в нём – деревьев обломки,

Всюду вдоль брега торчали из вод валуны,

Ими изранены сильно песчаные кромки,

Слышались стоны когда-то весёлой волны.

К вечеру Феб лучезарный увидел Карпаты,

Бурные реки в долинах, густые леса:

«Великолепны в стране этой дальней закаты,

Неописуемы горы и неба краса!»

102

Мгла вдохновила его на созданье пеанов,

Юноши голос прекрасный звучал в тишине:

«Боги великими стали, низвергнув титанов

И победив их в тяжёлой и долгой войне…»

В тьме предрассветной Зевсид ощутил вдруг прохладу:

«Родина матери доброй, похоже, близка!

Ах, как поёт неизвестная птица руладу,

Словно стекает по склонам пологим река!»

103

Эос спешила явиться над морем зелёным,

Феб любовался красивой картиной земли,

Не был жестокой войною сей край опалённым,

Чистые реки сверкали в нём, как хрустали.

Вдруг борозду он увидел внизу, под собою:

«Это Пифон здесь оставил чернеющий след!»

Мысленно Феб возвратился к жестокому бою:

«Матери-Гее дракон наносил сильный вред!»

104

Лебеди плавно летели над следом Пифона,

В свете вечерней звезды опустились к горе,

Здесь, в тёплом гроте жила титанида Латона

И выходила из дома на ранней заре.

В эту пещеру вошёл Аполлон с треволненьем —

К матери нежное чувство пылало в юнце!

Он возмутился жестоким и долгим гоненьем —

Дева чреватая мчалась, подобно овце.

105

В этом жилище без девы царили прохлада,

Сумерки серые, тяжкий покой, тишина,

Сгорбилась сильно от грусти над входом аркада —

Тихой и мрачной представилась Фебу страна…

Он обошёл с любопытством пустое жилище,

Вспыхнул по воле Зевсида огонь очага,

Даже не вспомнил ни разу пришелец о пище,

Видя, как ярко блеснули вверху жемчуга.

106

«Здесь нас с сестрою зачал властелин Ойкумены,

Чтоб укрепить свой высокий и царственный род,

Скрывшись с Латоной в пещере от взгляда Селены

Будет отныне моим этот памятный грот!»

Думы навеяла Фебу Латоны обитель:

«Завтра неспешно пройду по лесам и горам! —

Должен решенье принять я – подумал Губитель, —

Как над расщелиной выстроить мраморный храм!

107

Будет сиять белизною огромное зданье,

Как оперенье прекрасных моих лебедей,

Храм возведу я вселенскому злу в назиданье,

Чтоб он служил неизменному счастью людей.

Стану взирать на чудесный периптер с Парнаса,

Зевс разрешит пребывать на двуглавой горе —

Творческой будет вершина её седовласа,

Мир предо мною раскинется, как на ковре!»

108

Тихая тёмная ночь подступила к чертогу,

Скрылись поспешно за морем холодным ветра,

Гипнос явился незримо к могучему богу

И сновиденья навеял ему до утра.

Видел он в солнечном блеске такие красоты,

Словно сияла его золотая стрела,

Взору Зевсида явились пчелиные соты —

В мир насекомых его пригласила пчела.

109

Долго он с нею летал по зелёной дубраве,

В дуплах глубоких отведал лавандовый мёд,

Плавно стекал тот подобно извергнутой лаве

И застывал в многочисленных сотах, как лёд.

Трудолюбивых мелисс он увидел в работе:

Зданье из мягкого воска росло на глазах.

Феб очутился на миг в «беломраморном» соте,

Солнце сверкало по стенам в широких пазах.

110

Сон оборвался внезапно, как песнь коростеля,

Бог Лучезарный проснулся, запомнив мечту.

Очи открыв, оставался он долго в постели —

Думал, как сможет из камня создать красоту.

Ночь отступала неспешно на запад холодный,

Дивная Эос направила взор в небосклон,

Гимны исполнил у входа в грот ветер свободный:

«Слава тебе, сын Зевеса, наш бог Аполлон!»

111

Мысля о храме, ушёл он из грота Латоны,

Солнечный луч пробежал по пологим холмам,

Вились меж ними бурлящие реки-питоны,

«Люди здесь есть!» – понял бог по летящим дымам.

Вдруг он увидел над северным морем сиянье

В виде стволов, подпиравших собой небосклон…

Замер Зевсид пред увиденным, как изваянье:

«Храм мой украсят ряды белоснежных колонн!»

112

Сел возбуждённый Зевсид торопливо в корзину,

И на Парнас он направил своих лебедей:

«В будущем снова увижу я эту картину

И ознакомлюсь с делами и жизнью людей!»