Из жизни патологоанатома

В терапевтическом отделении пациента с опухолью легкого обрадовали тем, что с легкими все в порядке и поспешили выписать на амбулаторное лечение. Тоже не подумали как следует. Им бы насторожиться, потому что клиническая картина шла вразрез с данными компьютерной томографии, но никто не насторожился. Томографу лучше знать, он человека насквозь видит!

Обычно врачам отделений клинических больниц оказывают консультативную помощь кафедральные сотрудники, которые проводят обходы и участвуют в разборе всех сложных пациентов, но напоминаю, что дело было летом, где-то на границе июля и августа.

Истину смог установить только онколог-консультант, которого пригласили к «астматику». Он ознакомился с историей болезни, осмотрел пациента и сказал, что здесь что-то не так. Вероятнее всего компьютерная томография легких принадлежит другому человеку.

Потянув за эту ниточку, быстро размотали весь клубок. В конечном итоге оба пациента написали жалобы в департамент здравоохранения. Пациент из пульмонологического отделения был недоволен тем, что его понапрасну напугали столь серьезным диагнозом, а пациент из терапии пожаловался на то, что его неправильно обследовали и выписали из больницы с неверным диагнозом. Заведующего томографическим отделением сняли, а все остальные причастные получили выговоры. Главный врач тоже получил выговор и был очень этим недоволен. Иванова и заведующая отделением терапии у него с тех пор ходят в «нелюбимчиках». За любой промах им достается по полной программе. А ведь всех неприятностей можно было бы избежать, если кое-кто дал бы себе труд подумать.

Omnes una manet nox

«Omnes una manet nox» переводится как «всех ожидает одна и та же ночь». Так сказал в одном из своих стихотворений древнеримский поэт Гораций. Он имел в виду, что смерть неизбежна.

Смерть неизбежна, и все взрослые люди это понимают. Но большинство людей старается не думать о смерти до тех пор, пока в очередной раз не сталкиваются с ней вплотную. Я постоянно наблюдаю, как люди реагируют на смерть близкого человека. Склад ума у меня педантичный, я люблю раскладывать все по своим местам, анализировать и систематизировать, выводить закономерности. Было время, когда я пытался находить закономерности в реакциях родственников пациента на его смерть. Мне казалось, что такие закономерности непременно должны быть. Но по мере накопления наблюдений становилось ясно, что никаких закономерностей здесь нет.

Возьмем такой пример, как смерть человека в возрасте, который долгое время тяжело болел. Не обязательно онкологическим заболеванием, это могла быть выраженная сердечная недостаточность или, к примеру, тяжелый сахарный диабет. Близкие давно свыклись с мыслью о грядущей утрате, и потому вроде бы не должны слишком остро воспринимать смерть в данном случае. Более того – смерть при всей ее трагичности может восприниматься как избавление от постоянных страданий. Но довольно часто родственники бывают буквально убиты обрушившимся на них горем, они сильно переживают, спрашивают у меня: «неужели ничего нельзя было сделать?», а иногда и обвиняют лечащих врачей в том, что они чего-то не сделали или упустили. Хотя, казалось бы, диагноз не оставляет никаких надежд, люди все-таки продолжают надеяться, пытаются отодвинуть от себя печальную перспективу. Как сказал Пушкин: «Ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад!»[4] Если человек хочет «обманываться», у него это обязательно получится, и то, что со стороны выглядит неизбежным и давно ожидаемым, станет для него внезапным потрясением.

В наше время пациентам положено говорить правду о состоянии их здоровья и об их перспективах, но было время, когда считалось, что о печальном нужно сообщать родственникам, а самому пациенту говорить неправду – все у вас хорошо, опухоль доброкачественная, скоро вы поправитесь. Так казалось гуманнее. Зачем омрачать остаток жизни неизлечимо больного человека? Лучше уж приободрить его приятной, обнадеживающей ложью. Но подобный «гуманизм» на самом деле был вредным. Человек имеет право на правду о себе. Если человек неизлечимо болен, то он должен представлять, сколько ему осталось жить, для того, чтобы подготовиться к уходу и сделать все дела, которые нужно сделать – закончить важную работу, написать завещание, проститься с определенными людьми и т. д. Так правильнее, а, следовательно, и гуманнее. Гуманнее по-настоящему, без кавычек.