Из жизни Пушкина

Описываемый мной коридор и его обитатели – все это было так давно и вместе с тем совсем недавно – каких-то 60 лет назад. Ничтожное время по историческим меркам, однако, уже в нашем веке такой временной отрезок очень плотен и насыщен существенными событиями. А тогда мир жил гораздо медленней. Или мне это только так кажется из сегодняшнего дня? Это было время открытых проводок с витыми шнурами в комнатах, репродукторов с одной программой и четким расписанием вещания ( «Пионерская зорька» в 7-40, детские передачи в 16-00, «Театр у микрофона» по вторникам в 19-30 и т.д. ), молочниц с огромными бидонами, газировщиц с тележками, постовых милиционеров на перекрестках, гужевого транспорта и борьбы с комнатными насекомыми (применение дуста только что запретили). Стало общим местом вспоминать о точильщиках ножей у магазинов или татарах-старьевщиках, выкрикивающих с запряженных лошадками телег: « Старье берем!». Но по-моему никто пока не вспоминал о такой черте времени, как похоронные процессии с оркестром. Эти оркестры, исполняющие один и тот же музыкальный шлягер, были почти обязательным атрибутом похорон любого мало-мальски значительного покойника. Летом, окна были открыты настежь, траурный марш оглашал все закоулки большого двора своими печальными звуками. Малышня реагировала на эти звуки должным образом – бежала посмотреть на покойника и процессию. Я же по этим звукам просто констатировал, что кто-то из соседей по большому дому помер. Теперь траурные марши раздаются только на похоронах государственных мужей, в повседневной жизни их не слышно. А жаль Без громкой траурной музыки нам стало трудно узнавать, что кто-то рядом с нами оказывается тоже проживал еще не так давно.. Разве случайно встретишь кого-то в дверях внизу у лифта и недоуменно посмотришь на него – мол, мы с вами где-то встречались? А может и нет, может мы видимся с ним впервые, и это был единственный в жизни раз. Счастливый шанс !

Народ тогда уже в основном перебрался из подвалов и поселился в коммунальных, а иногда и в отдельных квартирах. Хрущевки и дальнейшее улучшение условий жизни советских людей стремительно воплощались в жизнь. Никита Хрущев, которого я имел счастье лично видеть в маленьком зеркальце, направленном бабушкой на трибуну под углом таким образом, чтобы я рассмотрел его получше, когда он выступал с речью перед собравшимся народом. Это великое событие (я говорю об этом без иронии, так как именно тогда Никита провозгласил, что через 20 лет в стране будет построен коммунизм) имело место в конце 50-х или в самом начале 60-х (точную дату мне уже не вспомнить) на сцене за главным павильоном ВДНХ.

Моя фантазия ( в отличие от некоторых более полезных для жизни качеств) развивалась правильно – когда я засыпал, то на потолке рассматривал узоры, создаваемые светом фар проезжавших во двор автомашин – комната была над воротами во двор, и в голове конструировались многообразные построения, лица и абстрактные орнаменты. Все причудливые очертания ложились на потолок и на стены, оклеенные обоями с турецкими огурцами или геометрическими фигурами. Фантазии было где разгуляться. Она и разгуливалась. А для самовыражения очень подходил платяной шкаф с зеркалом в полный рост. Этот шкаф был достопримечательностью комнаты – он переехал сюда вместе с бабушкой из гостиничных номеров Делового двора на Варварской площади (Четвертый Дом Советов), где она жила и работала. Шкаф был сделан на варшавской фабрике. Самовыражение состояло в моем кривлянии перед зеркалом. Я строил рожи сам себе, подражая неизвестно кому. Предполагаю, что мне было просто интересно узнать до какой степени я могу изменить свою внешность. Вот где зарождалось артистическое начало, которое, как это часто бывает, родители так и не углядели. Задним числом могу сказать, что это было скорее хорошо, чем плохо, так как натура артистической не стала. Однако полностью скрывать на лице свои эмоции я так и не научился.