Из жизни слов

В числе наиболее почитаемых небожителей была у древних греков Фемида — богиня правосудия. Ее изображали с мечом и весами, чтобы она могла взвешивать вину преступника и карать его; на глазах же у нее всегда была повязка, как при игре в жмурки. Повязка знаменовала, что правосудие «не взирает (то есть не смотрит) на лица» тяжущихся — тех, кто судится; ему все равно, кто обратился к нему: решение будет одно — верное.

Мы говорим «судить невзирая на лица» именно в этом смысле: быть справедливым вне зависимости от силы, знатности, положения подсудимых. Ведь не так давно всех судейских работников шутливо называли «служителями Фемиды».

Некоторые исследователи считают, что первоисточником выражения «невзирая на лица» являются библейские тексты.

Не в своей тарелке

В комедии Грибоедова «Горе от ума» Фамусов говорит Чацкому: «Любезнейший, ты не в своей тарелке!» И Чацкий понимает: это значит — чем-то расстроен. Как он догадался?

Спросите — вам объяснят: Чацкий знал французскую поговорку. Она звучит: «Tu n’es pas dans ton assiétte ordinaire». Фраза значит: «Ты не в своей обычной „ассьéтт“», а «ассьетт» по-французски «тарелка». Ясно?

Почти. Но как французам пришло на мысль выдумать такую чепуху, а русским — переводить ее на свой язык? При чем тут тарелка?

А вы подумайте-ка вот о чем: наше слово «ключ» по-французски будет либо «la clef» (отмычка), либо «la source» (родник). Вообразите француза, который вздумал бы выразить по-французски русскую пословицу: «Ключ замкá сильнее», что означает: «Каждую тайну можно открыть».

Он берет словарь и видит: «ключ» — «ля сурс». И переводит: «Родник сильнее замка». Ерунда? Да, но ведь это русское иносказание, тут все возможно! И так стала бы жить во Франции русская пословица, которой у нас никогда не было. Точно то же случилось с «тарелкой». Слово «ассьетт» во Франции имеет два смысла: «тарелка» и «положение».

Выражение, которое мы привели, означает: «Ты не в своем обычном положении», а иносказательно: «Ты не таков, как всегда». А у нас, перепутав значения, как это случается при обращении с иноязычными словосочетаниями, ее перевели: «Не в своей тарелке».

Конечно, если бы тут не замешалось иносказание, так не могло бы случиться; никто не скажет: «Ешь из мелкого положения» или «Какая затруднительная тарелка». А раз здесь иносказание — все может быть. И пошла гулять по Руси странная приговорка.

А. С. Пушкин блестяще знал французский язык. Он заметил нелепость и указал на нее. Но такова сила привычки в языке: прошло сто с лишним лет, а мы все еще говорим: «Ты не в своей тарелке» — в смысле «что-то тебя вывело из себя», «странное у тебя состояние…»

Не всякое лыко в строку

Каждый, кто впервые столкнулся с этим словосочетанием, недоумевает: в чем дело? Очень понятна поговорка «Не всякое слово в строку пишется»: словам и предназначено входить в строки. Но лыко, древесная липовая кора, — какое оно имеет отношение к строкам?

Оказывается, имеет. Из лыка в старой Руси искусно плели разные поделки — главным образом лапти. Полоски лыка в плетении назывались «строками». А так как каждый мастер добивался красивого, аккуратного плетения, то он и «ставил в строку» далеко «не всякое лыко», отбрасывая лычки, на которых были отверстия от сучков, неровности, расширения. Так создалась поговорка, означающая уже совсем другое: не каждую провинность следует ставить человеку на его счет, не стоит придираться к пустякам.

По противоположности родилось и другое выражение: «всякое лыко в строку ставить» — быть безжалостным, взыскивать даже за пустяки.

Не вытанцовывается

То есть «не выходит», «не получается». В литературном языке во всяком случае (а в народной речи — очень может быть) слова «вытанцовываться» не было, пока не вышли в свет «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н. В. Гоголя (в 1832 году). Там, в повести «Заколдованное место», рассказывается о том, как где-то на огородах расплясался подвыпивший дед. Плясать-то он хотел, но едва доходил до половины танца, ничего у него не выходило: «…не берет, да и не берет! Ноги как деревянные стали. Вишь, дьявольское место! Вишь, сатанинское наваждение!.. Пустился снова и начал чесать дробно — мелко, любо глядеть: до середины — нет! Не вытанцовывается, да и полно…»

Живое и красочное словцо (очень может быть, что Гоголь сам «сотворил» его, а возможно, подслушал у украинских крестьян) так понравилось, что мы и сегодня повторяем его, уже без всякой связи с танцем: «работа не вытанцовывается», «дело не вытанцовывается».

Не заглянув в святцы, бить в колокола