Из жизни слов

Святцы — особый церковный календарь-справочник. В нем содержатся расположенные по дням недели, месяца, года указания, каким святым надо в данный день молиться, какие церковные службы и в каком порядке служить. А с распорядком этих служб всегда был связан и распорядок колокольного звона. Точные сведения, когда нужно «блáговестить» (то есть размеренно ударять в один колокол), когда просто звонить, когда трезвóнить (звонить во все колокола), никакой, даже самый опытный священник не мог держать в уме: их полагалось во избежание ошибок вычитывать из «святцев».

Надо думать, всегда находились нерадивые «отцы церкви», забывавшие вовремя заглянуть в эту книгу. В постный день они распоряжались начать праздничный «трезвон», а в «светлый праздник» оглашали окрестность унылым великопостным «благовестом». Получался конфуз, а ядовитые умы прихожан создали на этой основе ехидную поговорку, совпавшую по значению с другой: «Не спросясь броду, лезть в воду».

Поговорка оказалась столь выразительной, что ею пользуемся и мы, давно уже забывшие и что такое «святцы», и каким был когда-то в старой Руси проникавший во все ее углы колокольный звон.

Не ко двору

«Не ко двору пришлось» — говорят о том «движимом имуществе» (особенно о домашних животных), приобретение которого окончилось неудачей: посуда разбилась, лошадь пала… Мало кто знает, что выражение это связано с верой в домовых, в тех языческих божков (см. «Вернуться к пенатам»), которые, по мнению наших далеких предков-русичей, ведали всем «домом и двором», были их тайными хозяевами. Тогда «не ко двору пришлось» значило: не понравилось домовому. Домовые были капризны. Не понравится, например, лошадь — нашлет хворь, и нет лошади, пропала: не ко двору пришлась!

Сейчас, понятно, никто не верит в проделки домовых. Тем не менее выражение «не ко двору пришелся» — то есть «некстати, не по нраву» — можно услышать и сегодня, но это уже «привычка» языка.

Не мечите бисера перед свиньями

Изречение это позаимствовано из евангелия. Там оно уже представляет собой иносказание: «Не мечите бисера перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими», то есть: не тратьте хороших слов на того, кто не способен оценить их.

В нашей речи особенно прижилось это выражение после того, как вышла в свет комедия Д. Фонвизина «Недоросль». Дьячок Кутейкин смешно рассказывает там: его исключили из духовной школы — семинарии — на том основании, что «писано бо есть: не мечите бисера перед свиньями…»

И сейчас мы повторяем эти слова с тем же самым значением.

Не мытьем, так кáтаньем

Поговорка эта вызывает разные вопросы. Во-первых, что за странное противопоставление двух ничего общего между собой не имеющих занятий: где тебе мытье и где тебе «катание»? Во-вторых, почему слово «катáние» произносится тут так странно и неправильно: «кáтанье»?

Начнем с первого.

Мало кто из современных читателей видел или знает, как шерстобиты выделывают валеную обувь. А при этом промысле шерсть, идущую на валенки, и моют, и парят, и валяют, и «катают». Определенный сорт мягких валенок поэтому так и называется «катанки». Есть мнение, что именно в среде валенщиков-шерстобитов, могло родиться и это присловье.

Но можно дать ему и другое объяснение. Лет пятьдесят — шестьдесят назад профессиональные прачки, кроме известных нам орудий — корыта, мыла, утюга, пользовались при стирке белья еще двумя теперь уже почти забытыми инструментами. Это были «скáлка» или «каток» — круглая деревяшка, наподобие той, какой раскатывают тесто, и «рубель» — изогнутая рифленая доска с ручкой, при помощи которой скалке можно придавать вращательное движение, «катать» ее вместе с накручивающимся на нее полотенцем, простыней или скатертью. Выстиранное белье нередко предпочитали не гладить утюгом, считая, что глаженье может его испортить, а выкатывать скалкой до полной гладкости. Прачки-искусницы знали, что хорошо прокатанное белье имеет отличный, свежий вид, даже если самая стирка произведена не совсем блестяще. Поэтому, погрешив иной раз в мытье, они умели добиться нужного впечатления иначе, умели «взять не мытьем, так катаньем».

Хорошо, но почему же «кáтаньем», а не «катáньем»? Потому, очевидно, что присловье это родилось в тех областях нашей родины, в говоре которых слово это имело как раз такое не употребительное в литературном языке ударение. Ученый диалектолог, если вы обратитесь к нему с вопросом, сможет назвать вам, вероятно, какими могли быть эти области.

Литературный язык взял на вооружение готовую поговорку вместе с приданной ей в народе чисто народной формой, с народным ударением; так случается нередко.

Неопалимая купина