Из жизни военлета и другие истории

А то — Власик. Как он может все это предусмотреть и дать точные размеры. Тоже мне! Секреты какие. У Ленина, вождя, можно сказать, революции, объемы причинного места измерить можно. А у генсекретаря партии — полный секрет. Ну не чушь ли!

Он в волнении перешел на идиш. Не ну мишугинер[44] ли наш вождь. В общем, кнакер он анон[45].

Прошло несколько дней. И материал, и вся фурнитура были привезены. Была так же доставлена медсестра, которая обеспечивала уход за Рахилью и дом привела в порядок. Лия в Московском университете на Моховой грызла математику на физматематическом факультете. Тоже специальность для девушки! — думал Зелик.

Он выпивал крепкий чай и вновь исчезал в своей пристройке.

Кстати, Власик по просьбе Зелика прислал до десятка фотографий вождя на природе, в семье, на переговорах и различных заседаниях. Так был сшит первый летний китель. Эх, как бы хотел Зелик быть на примерке.

Власик поздним вечером китель увез. А приехал через несколько дней с бутылкой «Хванчкары».

— Ну ты, Зелик, и молодец. Товарищ Сталин надел — китель как влитой. Даже прочел мне лекцию по национальному вопросу. Он же был одно время наркомом национальностей.

Он мне и развил мысль о том, что черта оседлости для евреев была полезна и нужно снова над этим вопросом подумать.

— Евреи местечек, — говорил товарищ Сталин, — работают, чтобы прокормить свою семью. Они за десятки и сотни лет совершенствовали мастерство, будь то портные, сапожники, кожевники, кузнецы, зубнюки, ушнюки и другие. Вот и смотри, Власик. Наш Залман меня не видел, размеров не снимал. А китель — как влитой. Вот что такое мастерство. Вот за что евреев и не любят.

— Как же так, товарищ Сталин?

— А вот так, — отвечает Сталин. — Миром правит что. Не напрягайся, не отгадаешь. Миром правит зависть. И только она. Ну и как не завидовать Зелику, который буквально из воздуха соорудил этот китель. Смотри, нигде не давит, не жмет. Удобен и даже меня, старого, можно сказать, человека, делает стройным. Хоть сейчас за девками, а!

— Поэтому, Зелик, за твое мастерство. Бутылку сам послал и еще вот эту коробку. Новое американское лекарство для твоей Рахили. Не чудодейственное, но поддерживает. Ладно, не расслабляйся. Еще два кителя фельдмаршала, и ты свободен. Как, за две недели управишься?

И не напоминаю — даже мысли должны молчать.

Но за две недели Зелик не уложился. Случилось трагическое, плавно переходящее в комичное происшествие. Да закончилось оно неоднозначно. Вот подумайте, уважаемый читатель, кто в предвоенные и послевоенные годы из чиновников и вообще госаппарата был для народа самым опасным и самым ненавидимым. НКВД? Да, страшно, но как-то даже и можно перетерпеть. Уже привыкли. Секретарь парткома? Конечно, в большинстве своем — говно. Но наше, коллективное. Можно и огрызнуться. Теща? Да вот и нет. На вечер с ней наливочки примешь, так она еще милее жены становится. Дворник? He-а. Он держит сорванцов двора под контролем и почти всегда предупреждает, когда и у кого будут обыск и арест. Так что, ежели что есть ценное — спрячьте.

Теперь открываем секрет. Самым ненавидимым и на самом деле противным членом советского административного и человеческого общества был — фининспектор. В простонародье — «фин». Его боялись и ненавидели вообще все, а мелкие кустари-одиночки в особенности. Ибо, конечно, все работали без патентов. И налогов никаких не платили. От этого, честно говоря, государство особенно и не беднело, продавая цинк, медь, бриллианты и платину. Но напоминать все время, постоянно напоминать, кто в доме хозяин ох, как было нужно нашему государству рабочих и крестьян. Ибо и рабочие, и особенно крестьяне, стремились сделать так, чтобы в их государстве они и были главными.

На-ка вот, извините, выкуси. Главными тут будут не они. А совершенно иные люди. С портфелями, гладко говорящие и доказывающие, что все вокруг — для блага и радости трудящего человека.

А фининспектор — для порядка. Но мы далеко заходим.

В общем, народ «финов», так их называли, боялся. Он, инспектор, накладывает штраф. Закрывает пошивочную точку. Отбирает патент, если он есть. И запросто передает дело в суд. Вот тебе и частное предпринимательство в советском свободном государстве, где все построено на дружбе народов. А партия — наш рулевой.

И еще «фин» всегда появляется неожиданно и застает предпринимателя врасплох. Это — чтобы предприниматель ничего предпринять не мог в вопросах сокрытия от налогов продукции и тому подобное.

Все вышесказанное напрямую касалось Зелика. Ибо он шил. А патента не было. Раз нет патента, то есть фининспектор. Который уже давно, кстати, за деятельностью «старого большевика» Мамонтовки наблюдал.

Инспектор появился этак часов в 10 вечера. И с ним еще двое. Стажеры.