Из жизни военлета и другие истории

Но это сентябрь и наступает Новый год. Зелик и все, вся семья, за столом. Папа произносит благодарственную молитву, мама тихонько выбрасывает хлебный сор в воду, что течет за околицей. Это грехи наши вместе с крошками устремляются в вечность.

А все сидят, чистые, радостные, смотрят на свечи, на рыбу, морковку, зелень, яблоки в меду, халу с изюмом[41]. Ура, Новый год! Мы оборачиваемся друг к другу. «Шана Това».

Зелику снилось, как по субботам он важно идет в синагогу. Все с ним здороваются. Как же, ученый человек из самого Берлина. Вот какие люди, мол, у нас в штеттле.

И уступают ему место у восточной стены. Да в первом ряду где первые места все давно раскуплены местечковой знатью. И идут после службы между рядами служащие хеврос, собирают на подносы деньги для сирот-бесприданниц, для бедных, чтобы у всех в городке была маца.

И Зелик важно кладет на поднос сто рублей. Народ синагоги тихонько ахает. Вот это — да, вот это — Зелик.

А Зелик говорит громко и внятно, нисколько не стесняясь раввина и знатных местечковых. Мол, господа мои, скоро все переменится и нет, не машиах[42] придет сделать нас всех счастливыми. Придет из Швейцарии вождь мудрый и праведный. Сделает всех одинаково обеспеченными и все мы, и сироты при синагоге, и обитатели богадельни, и самые богатые гешефтмахеры — все мы будем одинаково иметь дома, и кур, и гусей. Если чего хватать не будет — заберем у богатых.

Еще чего-то говорил Зелик за равенство и светлое будущее всех, особенно неимущих.

Тут к Зелику подбежал Илья-селедка, у которого селедочная лавка, и с криком: — Я тебе, проходимец из Берлина, свою лавку не отдам ни за что, — больно ударил Зелика в плечо.

Зелик проснулся. Его довольно бесцеремонно тряс контролер. А в Германии они, контролеры, люди грубые и без сантиментов. А может — и без души. Из них потом сделались хорошие надзиратели в лагерях.

— Ваш билет, битте. Я уже две минуты вас бужу.

Билет был проверен, но сон, полный революционной патетики, уже ушел. Вместе с мамиными обедами, живностью во дворе и друзьями, которые в последние секунды сна кричали вроде бы Зелику:

— Мы согласны, Зелик, веди нас, мы идем за тобой. А если у кого что отнять да пограбить — это с большим удовольствием.

После этого Зелик проснулся окончательно.

Глава VIII Прошло много лет

Да, прошло много лет. И каких лет. Одним словом — страшных. Окончилась Вторая Мировая. А тишина не наступила. Даже — наоборот. Вот что начало неожиданно для многих происходить в стране рабочих и крестьян. То есть, в СССР, Зелик уже давно чувствовал — в стране начинается! Что — объяснить не мог, но начинается. Это — подсознание. Это — генный уровень. Это — как животное. Еще до того, как его хотят убить — оно чувствует. Просто человек так устроен, что не понимает жизнь других существ. А понимает ли свою?

Зелик — понимал. Поэтому сразу обратил внимание на 1943 год — в этом году И. В. Сталин восстановил Патриаршество. Ликвидированное в СССР в 1925 году. В этом же году, понимая всю нелепость существования Коминтерна в период горячей дружбы с Англией и США, Коминтерн распускается.

В этом же, переломном в войне 1943 году отменяется и «Интернационал». Теперь в СССР исполняется гимн, где вместо «… весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…», так как совершенно непонятно, что делать после слова «затем», появляются слова-скрепы — «…Союз нерушимый республик свободных…»

Зелик вздыхает, подписывает очередную сводку по мировым ценам на зерно. И медь. И золото. Да мало ли чем торгует наш Анастас Иванович.

А маразм крепчал.

Неожиданно прекратил свое существование Институт Мирового хозяйства и мировой политики АН СССР. Этот институт в основном, (уж откроем то, что известно многим), так вот, этот институт, помимо научных, подчас весьма глубоких и актуальных разработок в области мировой экономики капстран, служил также и «инкубатором» кадров для ОГПУ — НКВД и ГРУ РККА[43]

В конце 1930-х годов, например, из института перешел во внешнюю разведку Р. И. Столпер. Первый организатор Кембриджской пятерки. Активно работал в военной разведке и Яков Александрович Певзнер — китайское и японское направление.

Конечно, не прошло мимо ИМХиМП АН СССР, недремлющее око. Были безвинно загублены многие известные ученые — Мильграм, Иоэльсон, Лапинский, Канторович, Бреман и другие.

Зелик понимал — добром все это не закончится. И еще хорошо, что сотрудники закрытого института оказались на улице. Могли оказаться и вовсе на природе в холодных широтах. Зелик же, как это не грешно, радовался. И вспоминал отца. Вот уж благословенна память его — заставил овладеть портняжным ремеслом.

Еще с уже далеких 1918–20 годов тянулась в партии байка, что Залмана Нахумовича Ливсона лучше не трогать. Еще бы, он Владимира Ильича с супругой одевал и обувал во время «ссылки» вождя в Швейцарии.