Из жизни жен и любовниц

– Ой, вы не поверите! Он готовил! Он всегда хорошо готовил…

– Что именно он готовил?

– Ну, судя по тому, что я увидела на кухне, – борщ!

– То есть вы были на кухне. Кастрюля стояла на плите?

– Ну да! Он в моем присутствии положил туда картошку… А что? В чем дело? Какие странные вопросы вы мне задаете!

– Что было дальше? – спросил Мирошкин.

– Да ничего. Выпили чаю. Я спросила его, как он, почему живет в своей квартире – один? Он ответил, что у него не все гладко в той семье, не сложились отношения с мальчишкой, с сыном Вероники. Я спросила его, вернется ли он туда, и он ответил, что ему нужно время. Да и Максу тоже нужно время, чтобы понять: из-за его капризов страдает в первую очередь его мать.

– Вы сказали ему, зачем пришли?

– Да. Сказала. Только ничего хорошего из этого не вышло. Он сказал, что свой выбор я уже сделала и обратного пути нет. Я спросила, любит ли он меня. Да, вот так я унизилась, задала этот важный для меня вопрос, на что он ответил: «У нас все в прошлом». Так… аккуратно ответил. Я расплакалась. Сказала, что я несчастлива, не о такой жизни я мечтала. Он сказал – раньше нужно было думать, ну и все в таком роде… Я сказала, что он жестокий, я не верю ему, любовь так просто не проходит… Что я его люблю, он снится мне… Ну, а потом я просто ушла.

– Вы не поругались?

– Не думаю, что наш разговор можно назвать ссорой. Просто он дал мне понять, что никакого будущего у нас нет и быть не может. Я поняла, что он любит Веронику и рано или поздно к ней вернется. Знаете, он тоже выглядел несчастным… Я ушла от него вся в слезах, не помню, как выбежала на улицу… Мне было очень плохо.

Разве могла я тогда думать о том, что случится с ним практически сразу же после моего ухода?! Или что моя бывшая подруга станет меня шантажировать этим моим визитом?! Но знаете, что я вам скажу? Когда невиновный человек вдруг попадает в трудное положение, в ситуацию, в которой он выглядит виноватым, он все равно будет более спокойным, чем тот, кто действительно виноват. Вот и я – так же. Я верю, что меня это преступление не коснется. Я боюсь другого: что Вера преподнесет под особым соусом этот мой роковой визит к Денису моему любовнику – Чарову! Что она, сгорая от зависти и ненависти ко мне, расстроит мои с ним отношения. И боюсь я этого не потому, что это повлияет каким-то образом на мое материальное благополучие, нет, у меня есть все, что нужно для жизни. Просто мне хотелось бы сохранить с Чаровым хорошие, чисто человеческие отношения. Я понимаю, что когда-нибудь мы с ним все равно расстанемся, это неизбежно, но хотелось бы, повторяю, не выглядеть в его глазах свиньей.

– Значит, Борисов варил борщ… – задумчиво произнесла рыженькая помощница адвоката. – И когда вы уходили от него, кастрюля все еще продолжала стоять на плите, на огне…

Катя мысленно перенеслась на кухню Борисова и словно почувствовала запах вареной капусты.

– Мне кажется, я понимаю, что именно вас интересует. Кто выключил газ? Я правильно угадала?

– Вот именно! Вы ушли, борщ варился, следом за вами пришел кто-то, он не засветился в камере, и этот человек попытался убить вашего бывшего мужа, после чего выключил газ и ушел. Возникают два вопроса. Первый: кто этот человек? Второй: зачем он выключил газ?

– Я на лестнице или возле лифта никого не заметила. И если, по вашим данным, этот потенциальный убийца появился в квартире Борисова сразу же после моего ухода… Не мог же он прилететь, как Карлсон?! Значит, это был вполне реальный человек, он воспользовался крышей, чтобы перебежать из другого подъезда в этот.

– Но если так, – вмешался Мирошкин, – значит, преступник знал о существовании камер видеонаблюдения и не хотел попасть в кадр. Не хотел потому, что задумал убийство. Но если так и было, тогда почему же он воспользовался обычным кухонным ножом, которым Борисов едва ли не в его же присутствии резал капусту?

– Да все очень просто, – сказала Катя, шаря в кармане в поисках пачки сигарет. – Этот человек уже был у Борисова в квартире!

Произнесла она это вслух – и сама ужаснулась сказанному. Получалось, что все то время, что она унижалась перед Денисом, умоляя его вернуться к ней, в его квартире кто-то был!

– Браво! – тихо произнесла Глафира, в восхищении качая головой. – И как это мне раньше в голову не пришло?!

– Но если это действительно так, – продолжила развивать свою мысль Катя, – значит, это был кто-то… человек, очень близкий ему, вы не находите?

Глава 27 Анатолий Блохин

– Сережа, проходи, рассказывай!

Лиза и Глафира усадили Мирошкина за стол. Глафира принялась ухаживать за ним, налила ему чаю, поставила на стол корзинку с печеньем.

– Что Блохин? Признался?

– Глаша, ты хорошо, конечно, придумала – связаться с этим Кондратьевым, и то, что он сделал для нас, – просто неоценимая услуга! Но вот бы мне все это знать перед допросом Блохина!

– Неужели он ни в чем не признался? Даже в том, что был здесь, в городе?

– Представьте себе, нет! Вероятно, он думал, что ни одна душа не узнает об этом. У него же вроде алиби имеется, притом железное! Он был в Крыму – и все!