Из жизни звезд

Телохранители Том Свенсон и Джо Тамбурелли появились еще до окончания разговора Евы и Максин. Ева улыбнулась про себя, пожимая каждому руку. Она ожидала увидеть крупных, неповоротливых людей в строгих официальных костюмах, но, к ее удивлению, перед ней предстали двое симпатичных мужчин в спортивных куртках и брюках.

Тому Свенсону на вид было лет тридцать пять, высок, широк в плечах, хорошо сложен, с копной белокурых волос и широкой улыбкой; Джо Тамбурелли было лет двадцать с лишним, с прямыми черными волосами, серыми глазами и ямкой на подбородке. Он выглядел физически хорошо накаченным. Ева внимательно всмотрелась в их лица, чтобы хорошо запомнить и затем узнавать их в толпе.

Когда Максин ушла, а телохранители заняли свои посты, Ева почувствовала себя в гораздо большей безопасности, чем все последнее время.

При расставании Максин сказала:

— Не позволяйте этому подонку мешать вам жить. Я понимаю, что это легче сказать, чем сделать, но, как правило, подобные типы так и не становятся насильниками. В ближайшие дни мы узнаем об этом Билли Шиэрзе больше, после того как проверим все окружение и проведем лабораторное исследование. А пока я оставляю вас в надежных руках. Свенсон и Тамбурелли относятся к числу моих лучших сотрудников. Если у вас появится еще одно письмо, не вскрывайте его, а немедленно свяжитесь со мной.

«Она выглядела такой уверенной», — подумала Ева, открывая холодильник и доставая диетическую соду. — Может быть, им удастся поймать этого подонка, и мне не понадобится рассказывать об этом Нико. Ему совсем ни к чему отвлекаться, когда он несется со скоростью 130 миль по сложнейшей трассе. Если повезет, то все может оказаться позади к моменту его возвращения в Нью-Йорк».

Десять дней спустя, когда Ева собралась ехать встречать прилетающего Нико, из Дулута позвонила мать и сообщила, что сейчас в Нью-Йорке Марго, приехавшая на конгресс медиков.

Ева с трудом удержалась, чтобы не бросить саркастическое «Ну и что».

— Чудесно, мама…

Она закрыла глаза и скорчила гримасу, готовая к тому, что будет сказано вслед за этим.

— Она остановилась у Пьера, — осторожно продолжала мать. — Я думаю, было бы славно, если бы вы пообедали вместе.

«Славно. Скорее мучительно», — подумала Ева.

Она давно смирилась с тем, что мать выступает миротворцем между дочерьми. Элизабет Химеляйнен всегда пыталась сгладить пристрастное отношение отца к Марго, которую он называл «красавицей и умницей». Эту блистательную девочку с обворожительной улыбкой и ямочками на щеках перевели из третьего класса сразу в пятый и в течение всех лет учебы избирали старостой класса. Ева была тихоней. Несмотря на спортивные трофеи, которыми была заставлена ее полка, она чувствовала себя человеком второго сорта в отцовском доме. И Марго такое положение вещей было вполне по душе.

Элизабет знала о непростых взаимоотношениях дочерей и подталкивала Еву к тому, чтобы она вышла из тени Марго. Однако трещина между сестрами еще больше углубилась после внезапного успеха Евы. В настоящее время Ева и Марго почти не разговаривали друг с другом, а виделись лишь тогда, когда их сводили вместе семейные обстоятельства.

— Мам, — сказала Ева как можно более ровным голосом, — если бы Марго хотела меня увидеть, неужто она не позвонила бы мне? — Она взглянула на часы. До приземления самолета оставалось пятьдесят минут.

Когда она услышала, что мама вздохнула, у нее упало сердце. Похоже, сейчас начнется лекция.

— Дорогая, я понимаю, что это нелегко, но иногда и ты должна сделать первый шаг. — Элизабет говорила тихо, но твердо. — Ты скоро выйдешь замуж. У тебя появится своя семья, и я уверена, ты всегда будешь стремиться к тому, чтобы твои дети были близки друг другу.

За тихими словами матери скрывались боль и волнение. Ева вспомнила, как часто мать, обнимая, пыталась успокоить ее.

— Я знаю, что тебе ближе твои братья, но Марго — твоя единственная сестра. Я не прошу тебя, чтобы ты изливала ей душу, но было бы замечательно, если бы вы как-то восстановили отношения до свадьбы.

Ева не представляла себе, как это сделать, но коль скоро для матери это было так важно, надо попытаться.

— Я позвоню ей вечером, — пообещала она без особого энтузиазма. — Нико возвращается сегодня из Лондона, наверное, он в эту минуту уже кружится над аэродромом Кеннеди, так что я побегу, мам, но я подумаю насчет совместного обеда.

Нико допил бренди и постучал по часам.

— Если ты не поторопишься, bambina, твоя сестра будет обедать в одиночестве.

Ева перед зеркалом надевала длинные, украшенные бриллиантами серьги. Нико затянул покрепче узел на шелковом галстуке цвета морской волны, гармонировавшем с его глазами, и стал застегивать черный костюм европейского покроя, который подчеркивал его идеальное телосложение. Как только Ева сделала шаг к стенному шкафу, Нико нетерпеливо провел рукой по волосам.

— Предупреждаю: если ты вздумаешь еще раз сменить наряд, я брошу тебя на кровать, и тогда твоей сестре придется ждать встречи со своим будущим зятем до самого завтрака.