Из жизни звезд

— По мне так хоть до самой свадьбы, — ответила Ева, — продолжая с хмурым видом рассматривать себя в зеркале. Она отвергла уже два ансамбля и была не в восторге от этого, но Нико оделся уже час назад и может взорваться, как бомба, если она отвергнет и этот.

Придется смириться с этим. На ней было голубое шелковое платье в обтяжку с жакетом, отделанным разноцветным стеклярусом, простой серебряный браслет и синие туфли на шпильке. Ее янтарного цвета волосы были собраны в виде пышной короны на макушке, с которой ниспадали пышные завитки, обрамлявшие лицо. Еще чуть-чуть губной помады, решила Ева, и неверными от волнения пальцами принялась красить губы.

Испугалась собственной сестры, с отвращением подумала она. Но на самом деле Ева боялась не Марго, а того, что рядом с сестрой она будет выглядеть недостаточно умной и красивой.

Она украдкой взглянула в зеркало на Нико, задавая себе вопрос, как он отнесется к Марго. Не ослепит ли она его своим умом, не очарует ли?

«Не полиняю ли я, как обои, когда она заговорит?» Ева понимала, что это смешно. Нико любил ее и считал ее красивой. И никакая Марго не сможет затенить любовь, которая светится в его глазах.

— Готова, — провозгласила Ева в тот момент, когда Нико подошел к ней сзади, положил руки ей на талию и поцеловал в шею. От него приятно пахло бренди.

— Точно?

— Абсолютно точно… Надо пройти и через это.

Он повернул к себе ее лицо и посмотрел в глаза.

— Похоже, ты не очень любишь свою сестру, bambina? — Осторожно спросил он.

— Это она меня не любит.

— Ты говорила, что она очень ученая. Я думаю, что она просто со сдвигом.

Ева засмеялась и дотронулась до его щеки.

— Я люблю тебя.

— Я поклоняюсь тебе. — Нико поцеловал ее так крепко, что наверняка снял с губ всю помаду. Но когда Ева попыталась развернуться к зеркалу, он потащил ее к двери.

— Сделаешь это в машине, — скомандовал он.

Подождав, пока она нашла свою украшенную бисером косметичку, Нико вытолкнул ее из комнаты.

Глава пятая

Ева увидела сидящую на изящной банкетке Марго еще до того, как метрдотель провел их к освещенным свечами столикам.

«Надо максимально использовать предоставившуюся возможность», — сказала она себе. Она изобразила приветливую улыбку на лице, краем глаза видя, как головы присутствующих поворачиваются в ее сторону, пока она с Нико шла через роскошный зал.

За столом, накрытым бледно-розовой скатертью, уставленным хрусталем и фарфором, на фоне хрустальной вазы с орхидеями, в роскошном черном платье, открывающем плечи, сидела сестра. Ее короткие платинового оттенка волосы поблескивали в свете свечей. На ней было минимальное количество украшений — серебряное кольцо с рубином и стилизованные под античность серьги с ониксом и рубинами. Это было в духе Марго — быть холодной и подчеркнуто сдержанной.

— Надеюсь, вы не станете возражать, что я начала без вас, — она непринужденно показала на открытую бутылку вина. Ее бокал был наполовину пуст, зато пепельница полна окурков. — Не говори мне, пожалуйста, что ты десять раз меняла наряд, Эви, — упрекнула Марго, сверкнув опаловыми глазами. — Наш отец обычно сходил с ума, дожидаясь тебя к столу, — добавила она, ослепительно улыбаясь Нико.

— Да, ты всегда первая садилась за стол, — в тон ей сказала Ева, — и, повернувшись к Нико, закончила фразу, — конечно, после того как я помогла маме накрыть его.

«И всегда норовила поставить свой стул рядом с отцом, а я оказывалась где-то между Робом и Дереком, — подумала Ева. — И благодаря этому ты всегда могла шепнуть что-то отцу, когда на кухне поднимался шум».

Отец. Он был центром всех ее конфликтов с Марго с того времени, как она помнила себя. Ева всегда мечтала, чтобы он обратил на нее такое же внимание, как на Марго. Молчаливый и сдержанный скандинав, Эдвард Хямеляйнен, большую часть времени проводивший в работе на спиртоводочном заводе, все тепло, которое он мог выжать из своей души, отдавал старшей дочери. Ева никогда не видела, чтобы его любовь распространялась на кого-нибудь еще, даже на мать.

Он был достаточно доброжелателен к другим, но предпочитал ограничиваться улыбками вместо объятий. Зато его расположение к Марго не имело границ. Он хвалил ее ум и выставлял ее грамоты и награды на каменной доске. В тот день, когда Ева заняла первое место в финальных соревнованиях по бегу, мать и братья приветствовали ее на трибунах, а отец предпочел в этот день отработать вторую смену на заводе, чтобы заплатить за выпускной вечер Марго.

Когда Ева в последний раз посетила родительский дом, она с горечью увидела, что сияющая позолотой роскошная обложка журнала «Мода» с ее изображением, которую она послала ему на день рождения, стоит на полке рядом с мамиными безделушками в кухне, в то время, как непрезентабельный журнал со статьей Марго лежит на почетном месте в гостиной.

«Некоторым вещам не дано меняться», — подумала Ева, прикоснувшись губами к подставленной щеке сестры и представила ее, как положено, Нико.