Изабелла и Молли

— Ты не понимаешь? — Молли бросила сигарету и встала. — Вероятно, будетъ возможность, что мы — благодаря какой-нибудь случайности — очутимся въ положеніи, при которомъ сумемъ использовать для нашихъ цлей это сходство. Я знаю, что это звучитъ невроятно и нелпо, но если у тебя есть какая-либо лучшая мысль… — спросила она съ почти истерическимъ смхомъ.

Тони задумчиво пошелъ къ двери и снова вернулся.

— Видитъ Богъ, Молли, это было бы прекрасной мыслью, — медленно сказалъ онъ, — если бы намъ удалось незамтно доставить тебя туда…

— Объ этомъ я уже подумала, — прервала его Молли. — Все время, пока я находилась на сцен, я думала объ этомъ. Помнишь ли ты еще, Тони, ту псенку, съ которой я два года тому назадъ выступала на сцен въ костюм священника?

Онъ кивнулъ.

— Ну, вотъ, всю одежду я еще имю — платье, парикъ, очки — словомъ, всю бутафорію. Костюмъ былъ такъ прекрасенъ, что я однажды прошлась въ немъ ради шутки по улиц, и ни одинъ человкъ не замтилъ, что тутъ что-то не то.

— Великій Боже! Молли, — сказалъ Тони, и въ его глазахъ показались искорки мальчишескаго удовольствія сбивать другихъ съ толку и натворить кутерьму, — ты въ самомъ дл готова совершить эту поздку въ такомъ… въ такомъ маскарад?

— Почему же нтъ? — спросила Молли. — Я могу выполнить это дло — вполн могу. Въ конц концовъ, вполн естественно имть на борту капеллана.

— Конечно, конечно, — Тони прислонился къ стн и сталъ тихо и самодовольно посмиваться.

— Итакъ, ты берешь меня съ собой? — съ сіяющими глазами спросила Молли.

Тони кивнулъ.

— Хотя бы только ради того, чтобы видть, какую рожу состроитъ при этомъ Гью.

Снаружи снова послышались шаги и голосъ режиссера сцены:

— Второй актъ. На сцену!

Тони пересталъ смяться.

— А твоя работа, Молли? Театръ?

— Ну, что тамъ? — театръ можетъ пойти къ чорту, — равнодушно сказала Молли. — Я имю отличную замстительницу для своей роли, и это уже ихъ дло, какъ они справятся съ ней. Послушай, Тони, — сказала она, бросивъ быстрый взглядъ на часы, — у насъ ровно дв минуты времени, потомъ я должна переодваться. Для этого мн нужна моя камеристка, а въ ея присутствіи мы, конечно, говорить не можемъ. Скажи мн точно и скоро, что я должна длать.

Тони подумалъ минуту.

— Полагаю, лучше будетъ, если ты подешь со мной въ автомобил въ Соутгемптонъ. Я заду за тобой, къ теб на домъ. Я, впрочемъ, ничего не скажу Гью до тхъ поръ, пока ты не будешь доставлена на бортъ.

— Почему? — освдомилась Молли. — Ты думаешь, что онъ можетъ имть что-нибудь противъ?

— Я вполн увренъ, что онъ будетъ противъ, — довольнымъ голосомъ сказалъ Тони. — Можешь ли ты быть готова ровно въ половин десятаго?

— Я не заставлю тебя ждать, — общала Молли, кивнувъ въ подтвержденіе головой.

Въ этотъ моментъ въ дверь постучали, и на предложеніе Молли войти появилась камеристка съ молчаливымъ выраженіемъ лица.

— Простите, миссъ, что я мшаю вамъ, — извинилась она, — но вы должны переодться, уже пора.

— Совершенно врно, Джане, — сказала Молли. Потомъ она обратилась къ Тони и протянула ему руку. — Итакъ, спасибо за твой визитъ, Тони, надюсь, что мы скоро увидимся.

— Ну, конечно, — сказалъ Тони, поцловавъ ей на прощаніе руку, — наши пути еще скрестятся.

Двадцать минутъ спустя чистенькая служанка лэди Джоселинъ открыла двери гостиной дома въ Честеръ-сквер и взволнованнымъ голосомъ, столь необычнымъ для хорошо воспитанной прислуги, доложила своей госпож о приход сэра Энтони Конвея.

Лэди Джоселинъ, какъ всегда, сидла на диван. Она выглядла боле старой и осунувшейся, чмъ обычно, и ея узкія блыя руки, который она протянула въ знакъ привтствія Тони, дрожали.

— Тони, — воскликнула она, — мой милый мальчикъ!

Онъ слъ рядомъ съ ней, продолжая держать ее за руку.

— Тетя Фанни, — строго сказалъ онъ, — ты нарушила правила: ты знаешь, что не имешь права выглядть несчастной или озабоченной.

— Это дйствительно не только моя вина въ томъ, что случилось, — сказала она. — Я готова десять разъ съ радостью пожертвовать своей старой глупой ненужной жизнью, чтобы воспрепятствовать этому.

Съ нжнымъ, немного шаловливымъ движеніемъ Тони обнялъ ея крупную фигуру.

— Ты не должна говорить такъ, милая тетя Фанни, — запротестовалъ онъ. — Это значить, что ты вообще не должна говорить. Сиди смирно и слушай меня. Для чего-нибудь другого у насъ времени нтъ.

Всю дорогу изъ театра Гайети до Честеръ-сквера Тони обдумывалъ, что ему сказать ей. Онъ зналъ свою тетку и зналъ также, что ему нечего было опасаться, что она сдлаетъ попытку отсовтовать ему дйствовать по его плану. Онъ хотлъ только представить дло въ наиболе благопріятномъ освщеніи, чтобы уберечь ее отъ страха и волненія.

Немного прикрашивая, ему удалось представить все дло въ гораздо боле многообщающемъ и несложномъ вид, чмъ оно сперва показалось ему самому.

А о своемъ посщеніи театра Гайети онъ вообще не упомянулъ ни слова. Присутствiе Молли на борту подъ маской священника могло оказаться полезнымъ или нтъ, но во всякомъ случа лучше было умолчать объ этомъ обстоятельств, чтобы придать всему предпріятію боле заслуживающiй доврія характеръ.