Изабелла. Королевское сердце

Запевают трубы, и королевский эскорт выступает, грохоча каблуками по булыжнику. Минует массивные замковые ворота, далее, толкаясь, одолевает узкий проход и наконец оказывается в просторном внутреннем дворе, этом сумасшедшем доме, населенном кузнецами, лошадьми и собаками. Изабелла видит мясника, как раз подвешивающего тушу на крюк, чтобы кровь стекала в оловянное ведро, а чуть поодаль – женщин, которые запихивают какое-то тряпье в исходящие паром чаны с водой. Шум, вонь, множество мрачных лиц… Позади долгий путь, а ощущение такое, будто она снова дома, в Париже.

* * *

Нет, не так она себе это представляла…

Он не уделяет ей внимания, просто не замечает. Все время шепчется и смеется с этим Гавестоном. Они похожи на влюбленных голубков. Силясь побороть разочарование, Изабелла вспоминает слова отца.

«Вы должны холить и лелеять его, быть образцовой женой – ласковой, кроткой и обходительной. Терпение – вот ваш девиз. Вы сделаете так, что он в вас влюбится».

Парадный зал замка – очень длинный, он наводит на мысли о пещере. С многочисленных аркообразных балок, поддерживающих свод, свисают вымпелы и баннеры. Окна и бойницы в зимнее время закрыты ставнями, но стужа все равно проникает внутрь, и флаги над головой трепещут на сквозняке. В камине жарко пылает огонь, но Изабелла дрожит от холода.

Глашатаи трубят, возвещая о начале пира. Подают лебедя, начиненного цыплятами, которые, в свою очередь, начинены мясом каплунов. Еще – жареную и глазированную оленину и мясо дикого кабана. Эдуард вскрикивает от восторга, словно никогда не видел таких деликатесов. Что, интересно, он обычно ест на пирах? Черствый хлеб и бульон из пикши?

Все стараются ей услужить, как она надеялась и ожидала. Она – новая заморская диковинка. Изабелла не возражает, ей это скорее нравится.

– Дядюшка, они не сводят с меня глаз… По-вашему, меня здесь полюбят?

– Вы – их королева, – говорит Валуа. – Разумеется, полюбят.

Какое-то время она наблюдает за королем. Вокруг Эдуарда носится целая орава детворы. Присмотревшись, она понимает, что это карлики-шуты. Они в яркой одежде, некоторые – с бритыми, как у монахов, головами. Имена у них потешные, вроде Веселухи Джейн или Сухаря. И он даже позволяет им есть за королевским столом, стоящим на помосте. Развлекается, бросаясь в них едой. А еще – пьет слишком много и смеется слишком громко.

Вот Гавестон наклоняется и что-то шепчет ему на ухо. Вблизи он еще красивее, разряженный в алый и золотой атлас. На шее у него усыпанное жемчугом распятие, на пальце – кольцо с рубином. И то, и другое – из числа свадебных подарков, преподнесенных Эдуарду ее отцом.

– Кто такой Гавестон? – спрашивает Изабелла. – Они с Эдуардом не расставались с момента нашего приезда.

– У всех королей есть фавориты.

«Я должна быть на его месте, – думает она, но не решается это озвучить. – Как заслужить его любовь, если я даже не могу сделать так, чтобы он на меня посмотрел! Буду королевой, чья участь – украшать собою дальний стол?»

Все, чему ее учили с младых ногтей, теряет смысл. Выйдя из тени отца, Изабелла уже не так уверена в себе и в том, чего от нее ждут. То, что было камнем под ногами, теперь песок; на что опереться?

«Вы не уроните честь семьи».

– Не тревожьтесь, его не будет на вашей коронации.

– Обещаете?

– На этот счет бароны высказались предельно ясно. Вы – не единственная, кому претит поведение короля.

Это Изабеллу удивляет. На ее памяти никто не посмел укорить в чем бы то ни было ее отца. Трудно представить, каково это – жить в стране, где король не волен поступать, как ему заблагорассудится…

Эдуард берет с деревянного подноса кусочек и кладет в рот Гавестону. Они смотрят в глаза друг другу, смеются. За ними наблюдают все присутствующие. Валуа опустошает свой кубок, и немного вина проливается ему на бороду. Он швыряет кубок на скамью и уходит, успевая пнуть одну из крутящихся тут же собак.

Изабелла отворачивается и видит, что на нее смотрит Мортимер. По спине у нее опять пробегает холодок. Ну хотя бы кто-то смотрит…

* * *

Сегодня за стенами замка завывает ветер. Изабелле не спится. Она отдергивает полог с одной стороны, набрасывает на плечи меховую накидку. Встает и идет к камину, где присаживается на низкую скамеечку и смотрит на огонь. Языки пламени словно обнимают тлеющие в очаге уголья…

«Вы его полюбите, вам ясно? Будете любить его, служить ему и слушаться во всем. Это ваш долг передо мной и Францией».

Отведенная ей комната огромна, размером чуть ли не с Булонский собор. Кроме камина есть еще жаровня, но эту пещеру ничем не обогреть. Две ее новых фрейлины посапывают на низких передвижных кроватях в изножье ее увенчанного балдахином ложа.