Избалованные смертью

— Я вам скажу, чем я не готова рискнуть. Я не дам вашему клиенту выйти из этой комнаты — разве что в камеру, — пока не допрошу его. Я не готова рискнуть тем, что он растворится в воздухе, потому что у него есть на это средства. Решайте. Вы прекрасно понимаете, что я могу продержать его до понедельника, так что давайте не будем тратить время зря. Или я поговорю с ним сейчас, или я иду домой.

— Ладно, будь по-вашему.

Ева пустила в ход наручный компьютер.

— Детектив Пибоди, явитесь в комнату для допроса. Правда, клево, а? — спросила она, заметив, что Соренсон разглядывает компьютер-часы.

Затем она распахнула дверь и вошла.

Челюсть у Дадли припухла, кожа покраснела, глаза тоже были опухшие и красные от слез. У него было время спуститься с высот наркотического опьянения, заметила Ева. Что ж, это ей на руку. По обеим сторонам от него сидели еще два адвоката. Женщины — молодые и красивые. Одна из них — Ева глазам своим не поверила! — держала его за руку.

— Включить запись. Лейтенант Ева Даллас допрашивает Дадли Уинстона… Четвертого. — Ева демонстративно опустила на свою сторону стола тяжелую папку с файлами. — На допросе также присутствуют официально зарегистрированный адвокат подследственного мистер Бентли Соренсон и два других представителя. Будьте любезны, назовите ваши имена для протокола.

Они назвали имена, но Ева запоминать их не стала, для нее они так и остались Блондинкой и Рыжей.

— Детектив Делия Пибоди входит в комнату для допроса. Итак, все в сборе. Как лицо, Винни?

— Ты меня ударила. Я тебе жизнь спас, а ты меня ударила и притащила сюда как преступника.

— Жизнь мне спас? Ну надо же! А мне — и моей камере тоже — помнится совсем другое. Кстати, она была включена на протяжении всей нашей встречи согласно процедуре. И то же самое подтверждают записи и показания офицеров в церкви Богоматери Теней.

— Мы оспорим эти записи и показании, — вставил Соренсон, — поскольку мы можем доказать вашу личную неприязнь к моему клиенту.

— Давайте попробуйте. Посмотрим, куда вас это заведет. Что ж, со встречи в церкви и начнем. Уинстон Дадли, вы позвонили мне около двадцати часов ноль-ноль минут сегодняшнего вечера.

— Она была пьяна, — сказал Дадли Соренсону. — Но я был просто в отчаянии. У нее язык заплетался, а когда она пришла, до того была пьяна, что еле стояла на ногах.

Ева открыла папку с файлами, извлекла лист бумаги и бросила его на стол.

— Мой анализ на токсикологию с интервалом в час — с девятнадцати до двадцати одного. Все чисто.

— Фальшивка, как и все остальное! Ты уже была пьяна, когда устроила скандал у «Лионеля». Дюжина свидетелей готова это подтвердить, как и то, что ты была настроена агрессивно. Твой собственный муж был от тебя в ужасе.

— Кстати, Рорк передает привет. В церкви ты мог его и не заметить. — Ева улыбнулась, заметив, как лицо Дадли побагровело от ярости.

— Вы подстроили моему клиенту ловушку, — начал Соренсон.

— Нет. Ваш клиент позвонил мне, что может подтвердить протокол обоих наших телефонов. Я с ним встретилась по его просьбе. Привела с собой группу поддержки, что является законной процедурой и предписывается Департаментом. Ты признался, Винни, признался под запись во время нашей встречи, — пока твой дружок прижимал шокер к моему горлу, — что вы двое участвовали в соревновании — убийстве избранных вами жертв.

Ева вынула из папки фотографии и разложила их на столе.

— Ты искажаешь мои слова. Я делал все, что мог, чтобы остановить Слая. — Слезы, как ей показа лось искренние, навернулись на его глаза, хотя Дадли продолжал врать, прикрывая свою убийственную, кровопролитную — вспомнилось Еве определение Пибоди — задницу. — Я предал и убил моего лучшего друга ради тебя.

Ева устремила на него такой же взгляд, какой он сам бросил на Рорка в баре «Лионель». Взгляд, полный плохо скрытого презрения.

— А быстро же ты заложил своего лучшего друга. Быстро и легко.

— Я исполняю свой долг. И — Господь свидетель! — ему это уже не повредит. Он мертв. Я его убил, чтобы спасти тебя.

— Успокойся, ты его не убил. Он, в общем-то, чувствует себя вполне прилично.

— Все ты врешь. Я его видел.

— Да что ты там видел! Ничего ты не видел. Ты ж торчал на «Супере» в смеси с чистым «Зевсом». Анализ на токс вашего клиента. — Ева выбрала из папки и бросила на стол еще одну распечатку.

— Я был напуган. Допустим, это слабость, но я был напуган, вот и принял кое-что. Можешь обвинить меня в использовании, но…

— Ничего не говори, Винни, — предупредил Соренсон.

— Я не убийца! — Дадли повернулся к Соренсону: — Это был Слай. А теперь Слай мертв!

— А вот тут ты ошибаешься. Утром я с ним поговорю, — пообещала Ева. — Держу пари, он тебя заложит так же легко и быстро. При нем офицер дежурит, так вот, он докладывает, что Слай жутко обижен на тебя за то, что ты его проткнул.

— Я спасал тебя.

— Да? А зачем ты принес старинную итальянскую шпагу в церковь, Винни?

— Это не я. Слай ее принес.