Избавление

— Лукавишь, — засмеялся Мортек. — То намекаешь на то, что есть некая сила, которая устраивает эту ловушку, разбрасывает по нужным телам умбра, то начинаешь уверять нас, что нет никакой силы, а это мы сами и есть. Надо уж выбрать.

— А ты что же, — удивилась Чилдао, — все еще рассчитываешь услышать голос?

Мортек стер улыбку с лица в одно мгновение. Замолчал, уставился в палубные доски.

— Голоса не будет, — прошептала Чилдао. — Его и не было. Был только морок. Обман. Мед.

Она посмотрела на живот Гледы.

— Не было? — выдохнул Мортек.

— Они погибли еще там, — ответила Чилдао. — Высшие, что имели вестников. Таких как мы с тобой. Четверо из них погибли. Там они закляли все, там они создали упокоище, там они расстались со своей силой, влив ее в священные камни. Или ты не мучил себя мыслью, как же четверо допустили уничтожение того сущего пятым? Или пятой…

— И как же? — оскалился Мортек.

— Они не допускали, — ответила Чилдао. — И гибли при этом. Гибли и заклинали тот мир. Просто зараза, враг, болезнь, называй как хочешь, оказалась слишком сильна. И погибнуть пришлось всем. Эти менгиры должны были служить не только защитой упокоища. Они с самого начала были ловушкой… для нее. С самого начала. Понимаешь?

Гледа поставила кубок и положила и вторую руку на живот.

— Тогда почему остались мы? — скрипнул зубами Мортек.

— Чтобы она думала, что они все еще близко, — прошептала Чилдао. — Ведь вы были их тенями.

— И что же ты делала все это время? — спросил Мортек.

— Прислушивалась к древнему сплетению, — ответила Чилдао. — И расплетала его.

— Значит, местных богов вовсе нет? — спросил Мортек.

— Их тени… — прошептала Чилдао. — Остались только их тени. Иногда мне кажется, что они дышат, разговаривают со мной. Но у них ничего нет. Это даже не вестники, лишь тени вестников. Прозрачные. Более прозрачные, чем мы.

Мортек ничего не ответил. Обхватил плечи руками, словно замерз, согнулся, прижался к собственным коленям. Гледа смотрела на него и думала, что если взять самого ужасного палача и сдернуть с него колпак, то под ним окажется всего лишь испуганный человек. Или не всегда?

— И что же мы будем делать в Райдонском монастыре? — спросила Дикта.

— Рожать ребенка, — пожала плечами Чилдао. — И защищать Гледу.

— А потом? — хрипло спросила Гледа.

— Пока не знаю, — произнесла Чилдао, не сводя взгляда с Мортека. — Но я узнаю.

* * *

Гледа проснулась от взгляда.

Корабль продолжал резать килем волны, продолжал ловить ветер парусами, которые все время как будто тянули судно в сторону, слегка наклоняли его палубу, но вокруг стояла ночь. Черное небо над головой было усыпано звездами. Напротив Гледы, в пяти шагах сидел на палубе Ашман и смотрел на нее.

— Ты что? — спросила она его.

Еще перед вечерним сумраком, отойдя в устроенное на корме место и облегчившись с помощью Дикты, Гледа расположилась для сна почти у носа корабля, отдельно от всех. Недалеко от штурвала. Остальные ее спутники спали у большой мачты, а Гледа не могла лечь. Ей было неудобно лежать. Поэтому она сидела, подложив под спину согнутый матрас.

— Ты говорить, что я могу тебе помогать, — прошептал Ашман.

Гледа ответила энсу не сразу. Сначала пыталась угадать в ночном сумраке выражение его глаз, потом пыталась понять, как бы отнеслась ко всему происходящему с ее дочерью мать. Наверное, уже раз десять умерла бы от разрыва сердца.

— Я не хочу рожать, — наконец прошептала Гледа.

— Не хотеть рожать… это? — дрожащим голосом спросил Ашман. — Ты верить словам Чилдао?

— Я не знаю, — призналась Гледа. — Я согласна с ней лишь в главном. Все должно идти, как идет. Надо следовать тому, что предназначено, и прислушиваться к сущему. Оно подскажет. Вопрос лишь в одном — куда оно ведет нас? В пропасть или на вершину? Мы ведь можем угадывать и дорогу к собственной смерти. Так что нас ждет? Пропасть или вершина?

— А есть разность? — спросил Ашман.

— Разница, — поправила его Гледа. — Есть разница. В ощущениях. Погибнуть можно и в пропасти, и на вершине.

— Я бы предпочел уютную долину с рекой, — рассмеялся Ашман.

Рассмеялся, отстукивая зубами дробь.

— Это хорошо, — кивнула Гледа. — Хорошо, если долина с рекой. Только я не хочу рожать.

— Есть другой выход? — не понял Ашман.

— Я не хочу рожать девственницей, — прошептала Гледа. — Понимаешь?

— Но… — Ашман задрожал всем телом, с трудом сплел руки на груди. — Ты же можешь сама лишить себя… этого?

— Нет, — замотала головой Гледа. — Я не могу сама. Я хотела попросить… тебя. Конечно, если тебе не противно.

— Почему меня… — выдохнул Ашман.

— Ты не сводил с меня глаз, — сказала Гледа.

— Ты очень красива, — прошептал Ашман. — Ты красивее солнца. Даже теперь. Я никогда не видел такой красоты. До тебя.

— Ты поможешь мне? — спросила Гледа.

— Да, — прошептал Ашман. — Я готов умереть ради…

— Не нужно умирать, — попросила Гледа. — Нужно просто помочь мне.

— А ты готова умереть? — спросил Ашман.

— Только если не будет другого выхода, — сказала Гледа.

— Только если не будет другого выхода, — повторил Ашман. — Я помогу тебе.

— Только осторожно, — попросила Гледа. — Медленно и осторожно.