Избегнув чар Сократа…

"Ах, если бы, – мечтается ей, – если хоть одним годочком быть моложе него!" Ей хочется большей уверенности.

Зато сам Иван, когда трезв, человек удивительный, необыкновенный, бескорыстная простая душа. Последнюю рубашку, как говорится, снимет и отдаст. А как четко знает буровое дело, орудует рычагами, отдает команды – любо-дорого! А гоняет машину! Я сижу, не жива, не мертва, твержу-заклинаю "и какой же русский не любит быстрой езды, и какой же русский…", а он лишь посмеивается да позволяет себе прикуривать на скорости в сто тридцать километров в час! Аж заколебал удалью. Сама я сажусь за руль лишь по необходимости.

Да, Марина, смешные дела: помните, тот мастер? с ним полный конфуз. Вобравши в голову невесть что, он пожаловал при полном параде – в черном костюме, в шляпе! И что же? В белой рубашке с галстуком, с прилизанными волосами он показался затрапезным мужичком с плоским лицом и желтыми кошачьими глазами. Где его стать, где литая медь в берендеевой темной чаще? Их нет, их нет, вот и сходи с ума…

Зато теперь можно шутить, как вздумается, быть, наконец, свободной и раскованной… Тра-ля-ля! Как, думаете, его лесное имя? Людвиг. Людвиг ван Кротов. Хи-хи.

Моя беда: я типа прогибаюсь под впечатлением "другого". Таковы плоды интернатского взращивания. Любимые дети смелы и победоносны, а другие… другие выруливают в мир кривыми дорожками, борясь с напутствием "все равно ничего не выйдет". Обиды детства жгут огнем. "Под старость все матеря находятся," – говаривала нянечка в интернате.

Я держусь. Главное, не строить из себя жертвы.

Словечки, Вы говорите, молодежные. Пусть. Я их обожаю. Они, словно живые глазки нашего дивного языка, свежие болотца, что питают родники и реки. Большинство их, сто пудов, соскочат, но самые чумовые останутся.

Лежу, смотрю.

Тень от моей головы сместилась, солнце заглядывает слева… Вопрос: на какую сторону света я смотрю? Ответ: я, геолог, смотрю на северо-запад. Ура!

Я легкомысленная, да, Марина? Я, я… Валяюсь тут на стоге сена и даже не поинтересуюсь, как ваши дела?

Как ваши дела? Как вам живется, тонкая женщина с золотыми волосами? Вам смешны мои бредни, не правда ли? А знаете, как я храню ваши письма? Распечатываю тонким женским почерком на розовой бумаге с кружевным обрезом. И душистую полоску в конверт.

от Марины 29 июня

Скажи-ка, моя красавица, что "необыкновенного" в том, что буровик водит машину, ладит с бригадой (и пьет, разумеется, вместе в нею)? Ровно ничего. Так не прогибайся и не твори себе кумира. Коробков, без сомнения, видный мужчина и на отличном счету у начальства, но ведь он груб, Аннета, необоримо груб, как ты не замечаешь? В его присутствии я всегда ожидаю хамоватой шутки, готовой сорваться с его губ. Со всем тем, он парень не промах, а ты слишком наивна, чтобы скрыть восхищение. Остерегись. Вспомни звон разбитой посуды, да пораскинь мозгами.

В Управлении все так, как тебе помнится, разве что жарко и воняет резиной, которую жгут под столь памятной тебе стеной. Перемены-переименования мало-помалу движутся, с кем-то мы сливаемся-разливаемся, но полевиков, в том числе и тебя, пока не касается, тем более что тобою довольны.

Да еще приехал Клюев. Он полон впечатлений от нового гидрогеолога, "девушки с пушистой русой косой и набором серьезной музыки". Поздравляю. Мелькнул и скрылся, как мимолетное видение, мстит, надо полагать, в ближайшем трактире за долгую разлуку с культурными центрами.

Еще раз: не увлекайся грубой силой, не ищи приключений на свою голову. Так-то.

от Аннеты 1 июля

Нет, нет, Марина, Вы не правы, Коробков не заслуживает плохих слов. Он и вправду не "принц", а простой буровик, умный, веселый, а грубость… на меня же она не распространяется. А ведь едучи сюда, я боялась начальства. Сказать по совести, работник-то пока на троечку ведь я. Так что Иван Николаевич – моя удача. Тут я не уступлю!

Ах, если бы он не пил! Горе-горькое… сколько наших богатырей стучат стаканами по кабинам, по машинам!

Вот он идет, пошатываясь, навстречу мне по тропинке.

– Ш-ш, не шуми, – прикладывает палец к губам, – хоть ты не ругай меня.

Жена встречает его бранной картечью, и вот уже Иван, словно раненый медведь, начинает крушить все и вся, а нежная блондинка – орошать слезами подушку, будто и не она минуту назад рвала его на части. Но спокойствие: к вечеру он придет в себя, даст "твердое обещание", а она поверит с тихим счастьем в небесно-голубых глазах.

Не соскучишься.

Вы… в чем сегодня? В зеленом? Мой любимый цвет. С Вашей бледностью и глазами русалки это восхитительно! Вам поклоняются, с Вас не сводят глаз, о Вас мечтают все окрестные мены.

от Аннеты 10 июля