Избери пути ее

Когда весь спектакль кончился, присутствовавшие отправились обратно в местный отель ужинать, то есть все, кроме мистера Хэссопа, который удалился сразу же после того, как в весьма осторожных выражениях поздравил Пегги.

– Мисс Мак-Рафферти, – произнес милый молодой ирландский джентльмен, который вновь оказался ее соседом, – я уже раньше убедился, что вы обладаете повышенной концентрацией нашего национального обаяния, так не могу ли я поздравить вас еще и с другим нашим даром – нашей национальной удачливостью?

– Вы потрясно добры ко мне, хотя должна признаться, что и остальные игроки почти все тоже были ирландцами, – ответила Пегги. – Кроме того, я знала, что права.

– Точно, вы знали, чем и доказали, что так же умны, как и прелестны, – согласился молодой человек. – Но в конце-то концов вам могли бы задать и совсем другой вопрос. – Он помялся и хмыкнул: – Бедный миляга Чарли. Как задавать хитрые вопросы он уже навострился вполне, а вот хитрый ответ для него стал весьма малоприятным уроком, и Чарли оказался на волосок от гибели. Пришлось ведь звонить в американское консульство в Дублине, так что от Чарли до сих пор идет пар.

– Вы что же, пытаетесь мне доказать, что его вопрос вовсе не заключал в себе подвоха, так, что ли? – накинулась на него Пегги.

Молодой человек долго и оценивающе смотрел на нее и решил, что будет благоразумнее сменить тему разговора.

– А что вы собираетесь делать со своей добычей? – спросил он.

– Ну, – сказала она, – у нас в Барранаклохе ведь нет электричества, но думаю, что морозильник можно использовать и просто для хранения кукурузы.

– Без сомнения, – согласился тот.

– Что же до бумажных салфеток, так ведь это просто приманка, и все тут, – добавила Пегги.

– Вы имеете в виду годовое бесплатное снабжение «Прозрачными Удаляющими Косметику Салфетками Титании»? Я не вполне понимаю…

– А как же иначе! Разве не понятно, что они рассчитывают, будто я потрачу все свои денежки на ихнюю косму… косми… косметику, а они, значит, станут за это ее бесплатно удалять. Ну а я ничего подобного делать не собираюсь. Вот это и есть то, что в Америке зовут рэкетом, – объяснила она.

– Ах, об этом я не подумал, – отозвался юноша. – Ну а деньги? Надеюсь, тут-то все в порядке? – добавил он с беспокойством.

Пегги достала из сумочки чек, положила его на стол и разгладила рукой. Ирландец, она и молодой англичанин, сидевший по другую руку от Пегги, уважительно поглядели на бумажку.

– Еще бы! Вот это действительно мило с их стороны. Мое драгоценное сокровище. Половина куска, как говорят у них в Америке.

– Пятьсот фунтов куда больше, чем половина американского куска, и иметь их весьма приятно, – согласился молодой ирландец. – Но назвать это сокровищем, извините меня, вряд ли можно. В наши дни – тем более. И все же… без обложения налогами… в этом отношении мы даже впереди Америки. И что вы с ними сделаете?

– Ох, я сама уберусь в Америку и постараюсь устроиться в киноиндустрию – в киношку, как там говорят.

Молодой ирландец неодобрительно покачал головой.

– Вы имеете в виду телевидение? – сказал он. – Фильмы, они passes[2], вульгарны, vieux-jeux[3], старье.

– Не имею я в виду телевидение. Я имею в виду именно фильмы! – твердо сказала Пегги.

– Но послушайте… – воскликнул ирландец и принялся весьма красноречиво защищать свои взгляды.

Пегги слушала его спокойно и внимательно, но когда он кончил, сказала:

– Вы верны своим нанимателям, и все же я имею в виду именно фильмы.

– Но вы хоть кого-нибудь там знаете? – спросил он.

Пегги начала было цитировать длинный перечень своих дядей и кузенов, однако молодой ирландец тут же прервал ее:

– Нет, я говорю о ком-нибудь внутри самой отрасли, в самом Голливуде. Понимаете, хотя пятьсот фунтов и симпатичная сумма, но там вы на нее долго не продержитесь.

Пегги пришлось признать, что, насколько ей известно, никто из ее родственников в кинопромышленности не завязан.

– Что ж… – начал ирландец. Но именно в этот момент молодой англичанин, который уже давно приглядывался к Пегги, хоть и молчал, вдруг вклинился в разговор:

– Вы это серьезно – насчет кино? Там, знаете ли, очень суровая жизнь.

– А может быть, я буду лучше подготовлена к легкой жизни, если немножко постараюсь, – ответила Пегги.

– Весь Голливуд битком набит будущими звездами, которые пока что вынуждены принимать шляпы в гардеробах.

– И кое-кем, кому этого делать не пришлось, – смело парировала Пегги.

Молодой человек погрузился в задумчивость, но тут же вернулся к теме разговора.

– Слушайте, – сказал он, – вы вряд ли хорошо представляете себе, что вас ждет и во сколько это обойдется. А не лучше ли вам попробовать пробиться в английскую кинематографию и уж ее превратить в плацдарм для дальнейшего наступления?

– А это разве легче?

– Возможно. Случайно я знаком с одним режиссером.

– Ну-ну, – вмешался ирландец, – такой способ ухаживания давно ходит с бородой…

Англичанин игнорировал реплику.

– Его имя, – продолжал он, – Джордж Флойд…

– О да! Я о нем слышала, – сказала Пегги с явно возросшим интересом; – Это он сделал в Италии «Страсть на троих», да?