Избери пути ее

Отель «Консорт», куда они прибыли, действительно оказался весьма респектабельным заведением, но через фойе они пролетели будто безукоризненно слаженный авиационный клин, дабы избежать встречи с каким-нибудь дошлым журналистом, который мог попытаться захватить их врасплох; а потому они взлетели в лифте наверх, прежде чем Пегги удалось разглядеть фойе как следует.

– Неужто это и есть подъемник? – спросила она с любопытством.

– Пожалуй, хотя если бы американцы и в самом деле изобрели его, он мог бы теперь именоваться Вертикальным Распределителем Населения. Но мы называем его лифтом, – ответил ей Берт.

Пройдя по коридору, покрытому толстой ковровой дорожкой, они остановились у двери с номером, где миссис Трамп внезапно впервые подала голос.

– Ну а теперь вы оба дуйте себе в гостиную. И постарайтесь не напиваться, – посоветовала она.

– У тебя есть только полчаса, Далей, не более, – напомнил ей мистер Робинс.

Они вошли в великолепную комнату, выдержанную преимущественно в серо-зеленых тонах с золотыми блестками. В ней уже была девушка в скромном черном платье, которая выкладывала на радужное переливчатое пуховое одеяло постели отличный серый костюм, зеленое шелковое платье и ослепительный белый вечерний туалет со шлейфом.

– Ну-ка, чтоб одна нога здесь, другая – там, Онор, – сказала миссис Трамп. – Наливай ванну. А ей лучше надеть зеленое.

Пегги подошла к кровати, взяла зеленое платье и приложила его к груди.

– Чудненькое платьице, миссис Трамп, и как раз на меня. Откуда вы узнали размеры?

– Мистер Робинс сообщил нам, а заодно и цвета, которые тебе идут. Вот мы и рискнули.

– Как это умно с вашей стороны! У вас, должно быть, огромный опыт обращения с такими девчонками, как я.

– Ну, недаром же у меня за плечами двенадцать лет работы с женщинами! – ответила миссис Трамп, с усилием стаскивая свой жакет и готовясь к дальнейшим действиям.

– Наверное, в Женском королевском корпусе?

– Нет, в Холлоуэй[5], – ответила миссис Трамп. – А теперь пошли, милочка, у нас слишком мало времени.

– Стой спокойно! – давал указания Берт, продолжая прыгать по ковру на четвереньках и даже ползать на животе.

– Ритуальный танец модерновых фотографов, – объяснил мистер Робинс.

– Не надо поворачиваться ко мне всем лицом, – говорил Берт, стоя на коленях, – мне нужен поворот на три четверти. Вот так! – Он поелозил вокруг Пегги еще немного. – А теперь прими позу!

Пегги застыла в неподвижности. Берт устало опустил камеру.

– Слушай, не стесняйся меня. У вас в вашем Барранаклохе, что, никто и никогда камер не видал? – спросил он.

– Именно, – ответила Пегги.

– Ладно. Тогда начнем с общих принципов. Стой там, где стоишь. Заложи руки за спину. Сожми их покрепче. Теперь глянь в камеру. Вот так. А теперь постарайся как можно ближе свести локти и улыбнись. Нет, нет, пошире, покажи всем, сколько у тебя зубов. Тебе кажется, будто выходит что-то вроде ухмылки мертвеца? Не обращай внимания! Издатели журналов по искусству лучше тебя разбираются в таких делах. Ну вот, другое дело! Продолжай сводить локти, теперь глубокий вдох – самый глубокий, на какой способна. А получше не можешь? Ладно, глядится вроде нормально… а, сойдет…

Последовала ослепительная вспышка. Пегги расслабилась.

– Все в порядке?

– Ты не поверишь, – сказал Берт, – но мы можем дать Природе пару-другую очков вперед, это уж точно.

– Сколько шуму из-за какой-то фотки, – сказала Пегги.

Берт поглядел на нее:

– Mavourneen[6], да ты хоть разок видела настоящую фотографию? – Он вытащил фотожурнал для знатоков и перелистал несколько страниц. – Voila![7] – воскликнул он и передал ей журнал.

– О! – воскликнула девушка. – Уж не хочешь ли ты сказать, что и я буду выглядеть таким же образом?!

– Именно, черт побери, – заверил ее Берт.

Пегги не могла оторвать глаз от фото.

– Надо думать, что после таких упражнений она сейчас сильно страдает – это ведь называется, кажется, болезненной деформацией?

– Это, – сурово ответил ей Берт, – называется «шик-блеск», и если я еще раз услышу от вас, юная дева, подобную ересь и богохульство, я велю посадить вас на кол.

– Это то, что в Америке называется «палка в заднице»? – спросила Пегги.

Тут вмешался мистер Робинс.

– Пошли, – сказал он, – есть еще одно преступление, заслуживающее палки в задницу, – это заставить прессу ждать тебя. Ну а теперь вспомните, о чем мы говорили в машине. И держитесь подальше от выпивки. Она тут для того, чтобы размягчить их, а отнюдь не нас.

– Что ж, – сказал мистер Робинс, позволив себе расслабиться, – вот и все. Теперь можно и нам выпить. Миссис Трамп? Мисс Мак-Рафферти?

– Чуточку портвейна с лимоном, пожалуйста, – сказала миссис Трамп.

– Хайбол с хлебной водкой, – сказала Пегги.

Мистер Робинс нахмурился:

– Мисс Мак-Рафферти, ваши познания, видимо, весьма обширны, но они несколько бессистемны. Вам не следует смешивать продукты из разных стран. Я не стану об этом распространяться, а просто порекомендую вам продукцию нашего с вами соплеменника мистера Пимма[8].

Когда напитки доставили, Робинс с наслаждением проглотил половину своей тройной порции виски.