Изборник. Памятники литературы Древней Руси

Но что убо сотворю? Расторгну одежду и прииму валятися по земли и припадати и обумирати и показывати себе пришедшим яко же отроча от язвы взывающее и издыхающее? И издохнувших телесныя ради жизни и срама тленнаго, которая благая восприяли, разве вечных мук наследие получил? А упова‹ние›телных воздая‹ние›телных и безсумнителных ‹облегчает, обещает› на будущая благая ‹упования на Бога› печалная жития. Обесчестен ли бысть? Но к славе, еже ради терпения на небесех лежащей, взирай. Отщенен[1654] ли бысть? Но взирай богатство небесное и сокровище, еже скрыл ecu себе ради благих дел. Отпал ли еси отечества? Но имаши отечество на небесех Иеросалим. Чадо ли отложил[1655] eси? Но ангелы имаши, с ними же ликоствуеши[1656] у престола Божия, и возвеселишися вечным веселием. И которая благая жизнь ‹издохнувша телесныя ради жизни и срама тленнаго кроме восприятия вечныя муки› воскликни. Еже ‹а› великого солнца и златокованную трубу Иоана Златоустаго не воспомянул ли святаго его писания, еже не люто бо есть пасти, люто бо есть, падши, не востати? Так и тебе подобает отпадения своего пред Богом, что до конца впал в печаль востати борзо и стати крепко, надесно, и уповати и дерзати на диявола, и на ево приключившееся действо крепко, и на свою безмерную печаль дерзостно, безо всякого сомнителства. Воистинно Бог с тобою есть и будет во веки и навеки, сию печаль той да обратит вам ‹вскоре› в радость и утешит вас вскоре. А что будет и впрямь сын твой изменил, и мы, Великий Государь, его измену поставили ни во что, и конечно ведаем, что кроме твоея воли сотворил, и тебе злую печаль, а себе вечное поползновение учинил. И будет тебе, верному рабу Христову и нашему, сына твоего дурость ставить в ведомство и в соглашение ‹твое› ему.

И он, простец, и у нас, великого государя, тайно был, и по одно время, и о многих делах с ним к тебе приказывали, а такого простоумышленного яда под языком ево не ведали. А тому мы, Великий Государь, не подивляемся, что сын твой сплутал, знатно то, что с молодоумия то учинил. Сам ты Божественное писание чтеши и разумееши, како святый апостол вещает о юности: “Юность есть нетвердо и всезыблемо основание, и ветроколеблема и удобосокрушаема трость, всюдуобносим помысл, неизвестный путешественник, неискусный снузник, пиянствующий всадник, необузданный свирипеющий конь, лютейший неукротимый зверь, любострасный огнь, себя поядающии пламень, неистовещееся моря, дивияющее воднение, удобь потопляемый корабль, безчинно движение, неподобно желание, разтленно рачение, неудобь удержание похотение, ярма благаго расторгновение и бремене лехкаго повержение, неведение Бога, забвение самого себе”.

А он человек малодой, хощет создания владычня и творения рук Ево видеть на сем свете, яко же и птица летает семо и овамо[1657], и полетав доволно, паки ко гнезду своему прилетает ‹…› сердцу его Сына слова Божия, воспомянет гнездо свое телесное наипаче же душевное притязание от Святаго Духа во святой купели, он к вам вскоре возвратитца. И тебе б, верному рабу Божию и нашему государеву, видя к себе Божию милость, и нашу государскую отеческую премногую милость, и отложа тою печаль, Божие и наше государево дело совершать, смотря по тамошнему делу. А нашево государсково не токмо гневу на тебя к ведомости плутости сына твоего ни слова нет, а мира сего тленного и вихров, исходящих от злых человек, не перенять, потому что во всем свете разсеяни быша, точию бо человеку душою пред Богом не погрешить, а вихры злые, от человек нашедшие, кроме воли Божий что могут учинити? Упование нам Бог и прибежище наше Христос, а покровитель нам есть Дух Святый. Писано в царствующем граде Москве, в наших царских полатех, лета 7168 марта в 14 день.

Даниил Александрович, князь Московский. Миниатюра. Конец XVII в.

«Титулярник» (ГПБ, Эрмитажное собр., № 440, л. 27)

Сказание об убиении Даниила Суздальского и о начале Москвы

И почему было Москве царством быть, и хто то знал, что Москве государством слыть?

Были тут по Москве-реке села красные, хорошы боярина Кучка Стефана Ивановича[1658]. И бысть у Кучка боярина два сына красны, и не было столь хорошых во всей Руской земле. Изведавъ про них князь Данило Суздальский[1659] и спроси у боярина Кучка Ивановича двух сыновъ к собе во двор с великим прением. И глагола: «Аще не дашь сыновъ своих ко мне во двор, и яз-де на тобя с войной приду, и тобя мечем погублю, и села твои красные огнем пожгу». И боярин Кучко Стефан Иванович убояся грозы князя Данила Суздальсково и отдав сыновъ обоих своих князю Данилу Суздальскому. И князю же Данилу Суздальскому полюбилися оба сынови Кучковы, почал их любити, и пожалова их — одного в стольники и другаго в чашники.