Избранная. Будь нашей женой (СИ)

— Он — мой брат, и я готов на всё ради того, чтобы он жил.

— Что ж, я услышал твое слово. Я оглашу решение завтра, пока же отправляйся домой. Говорят, вашему отцу совсем неладно.

Следующим днем в поместье доставили Александра, а вместе с ним — условия содержания. Когда старший брат увидел младшего, вышедшего встретить его, то сказал без единой эмоции:

— Ты мне никто. Грязный трус, низкий жалкий человечишка, который растоптал всё, за что боролись мы с отцом. Ты сдал наши планы, грязная императорская подстилка. Если ты переступишь порог моей спальни, я перережу тебе глотку.

В тот же день они заключили соглашение и поделили территорию, чтобы никогда уже не встречаться. 

Отца похоронили, и сыновей не было на кладбище. Матушке разрешили навещать сыновей только с одобрения императора. Над поместьем поставили магический купол. Стоит переступить его границы, и боль будет столь невыносимой, что проще сойти с ума, чем выдержать её.

Когда всё улеглось, Макс вошел в спальню, которая стала его темницей, осмотрелся и хмыкнул.

Он был пленником дома. Отныне и навсегда.

***

Мы молчали. Макс, который с трудом вырвал из себя воспоминания, машинально перекладывал бумаги с места на место. Я, огорошенная правдой о пленении, не могла подобрать слов.

Он добровольно отдал свою свободу в обмен на жизнь брата. И после этого тот считал его предателем?! Неужели жизнь для Александра стоила меньше, чем собственные принципы?!

Вот упертый крокодил!

Хотелось плакать, а ещё ругаться, громко и грязно, а ещё бежать, нестись куда-то, чтобы не сидеть на месте.

Я чувствовала огромное желание всё изменить, перевернуть, перечеркнуть прошлое и заменить будущим…

…которого у нас могло не быть.

— И вы не могли мне этого рассказать? — спросила, отобрав у Макса документы, в которых он копался. — Я-то думала, что между вами какая-то огромная трагедия. А ты…

— Я не люблю вспоминать те дни, поэтому не был готов открыться сразу же. Александр так и не смог простить меня. Но разве был у меня выбор? Времени почти не оставалось, остальных мятежников приговорили к смерти за неделю. Отец умирал, и на его поддержку рассчитывать не приходилось. И Александр... его ждала бы та же самая участь. Разве мог я допустить, чтобы его казнили?..

— Нет, — сглотнула. — Не мог. Я бы поступила точно так же, будь у меня брат или сестра.

Он откинулся на стуле, зарывшись пальцами в волосы.

— Я пытался всё исправить, — сказал монотонно, безжизненно. — Долгие годы искал способ связаться с иным миром. И вот, наконец, сумел. Обошел защитный барьер. Нашел тебя. А он опять всё порушил. — Лицо исказилось мукой. — Я устал мириться с ним. Всё, хватит. Любому терпению приходит конец.

Я никогда ещё не видела Макса таким, будто из него высосали всё добро и наполнили тело мраком и безысходной злостью. Ни тени улыбки или спокойствия, лишь ураган эмоций, разрушительных, лишенных всего того, что я ценила в этом человеке.

Если Александр был тьмой, которую хотелось рассеять, то Макс всегда оставался светом.

Но не сейчас.

— Мы должны ему помочь.

— Не сможем, — коротко ответил мужчина.

— Ты — сможешь!

Я подлетела к Максу и вцепилась в его плечи, собираясь трясти так долго, пока вся дурость не рассеется, и ко мне не вернется мой прежний любовник… жених…

— Увы, — он сбросил мои руки. — Мне надоело спасать своего брата. Считай меня слабаком, но хватит.  Он сам определил свою судьбу. Не буду ему мешать.

— Что с ним может сделать Виктор?

— Да что угодно. Посадить на цепь, заточить в тюрьму, убить.

— Даже убить? — моё сердце затрепыхалось в грудной клетке.

— Никто не оговаривал условия содержания, поэтому всё зависит от изобретательности Виктора. Есть ещё кое-что, — Макс внимательно посмотрел на меня, будто впитывая черты или пытаясь что-то рассмотреть, неведомое даже мне. — Император предложил мне свободу, если мы с тобой поженимся. Вдвоем. Он сказал, что с меня будут сняты ограничения, и я смогу вновь поступить на императорскую службу. Стать придворным магом. Обеспечить тебе достойную жизнь…