Избранная лирика

                      И часовым для Запада была,
                      И мусульман надменных подчинила.
                      Венеция! Ни ложь врага, ни сила
                      Ее дела унизить не могла.

                      Она Свободы первенцем была,

                      Рожденью своему не изменила,
                      Весь мир девичьей красотой пленила
                      И с морем вечным под венец пошла.

                      Но час настал роскошного заката —

                      Ни прежней славы, ни былых вождей!
                      И что ж осталось? Горечь и расплата.

                      Мы — люди! Пожалеем вместе с ней,

                      Что все ушло, блиставшее когда-то,
                      Что стер наш век и тень великих дней.

TO TOUSSAINT L'OUVERTURE

                Toussaint, the most unhappy man of men!
                Whether the whistling Rustic tend his plough
                Within thy hearing, or thy head be now
                Pillowed in some deep dungeon's earless den; —
                О miserable Chieftain! where and when
                Wilt thou find patience! Yet die not; do thou
                Wear rather in thy bonds a cheerful brow:
                Though fallen thyself, never to rise again,
                Live, and take comfort. Thou hast left behind
                Powers that will work for thee; air, earth, and skies;
                There's not a breathing of the common wind
                That will forget thee; thou hast great allies;
                Thy friends are exultations, agonies,
                And love, and man's unconquerable mind.

ТУССЕНУ ЛУВЕРТЮРУ [48]

                    Несчастнейший из всех людей, Туссен!
                    Внимаешь ли напевам плугаря,
                    Уносишься ли мыслью за моря, —
                    Во мгле, среди глухих тюремных стен, —
                    Будь тверд, о Вождь, и превозможешь плен!
                    Поверженный — сражался ты не зря.
                    Чело твое — как ясная заря,
                    И знаю: гордый дух твой не согбен.
                    Все — даже ветра шелестящий лет —
                    Нашептывает о тебе. Живи!
                    Сама земля и сам небесный свод —
                    Великие союзники твои.
                    Отчаяния горечь, жар любви
                    И ум — вот непоборный твой оплот.

SONNET WRITTEN IN LONDON, SEPTEMBER, 1802

                O, friend! I know not which way I must look
                For comfort, being, as I am, opprest,
                To think that now our life is only drest
                For show; mean handy-work of craftsman, cook,
                Or groom! — We must run glittering like a brook
                In the open sunshine, or we are unblest:
                The wealthiest man among us is the best:
                No grandeur now in nature or in book
                Delights us. Rapine, avarice, expense,
                This is idolatry; and these we adore;
                Plain living and high thinking are no more:
                The homely beauty of the good old cause
                Is gone; our peace, our fearful innocence,
                And pure religion breathing household laws.

АНГЛИЯ, 1802 [49]