Избранная Луной

Вожак выпустил меня из клетки и, ничего не объясняя, повел из здания.

После побега маршрут выхода наверх слегка стерся из памяти. Да и бежала я тогда, доверившись интуиции, особо не осматриваясь. Впрочем, и запоминать ничего не пришлось – выйти из комнаты с клеткой и по коридору к лифту.

Оказавшись на улице, я с наслаждением вдохнула прохладный воздух полной грудью. Кондиционерам не сравниться со свежестью леса. Пару часов назад прошел дождь. Раскаленная земля приняла большую часть влаги. И воздух пропитался одуряющим ароматом живицы и хвои, запахом мокрой травы и летних грибов. Но острее всего пахло волчьей шерстью – я даже чихнула.

– Будь здорова, – вежливо пожелал Захарий и подтолкнул в спину: – Скорее, нас ждут.

Кто ждет, можно и не уточнять, – рассказал нос.

Утоптанная дорожка привела к густому высокому орешнику, и когда мы прошли сквозь него по узкой тропинке, я замерла, пораженная открывшейся картиной. Большая поляна, по кругу разбросаны толстые бревна. И на них – волки. Одни стояли, другие сидели, некоторые и вовсе вальяжно разлеглись… Гигантские зверюги, серые, смоляно-черные, серо-коричневые, молча встретили нас. В их желтых глазах светилось ожидание, любопытство и… азарт?

Удивляться тому, что я вроде бы определила эмоции незнакомых оборотней, времени не было – старший Горобинский, подталкивая в спину, вывел в центр поляны, где росла старая сосна. Дерево было настолько огромно, что его ствол могли бы обхватить разве что человека три, не меньше.

Оказавшись у сосны, я принялась считать волков, краем глаза не выпуская из вида вожака, поднявшегося на поросший мхом валун. Прямо король-лев из известного мультфильма…

К оставшемуся возле подножия «трона» Андрею подошли друзья – Соболев с Алиной. Девушка бросила на меня быстрый взгляд, в котором легко читалась злость. Похоже, дуется, что я подставила их, сбежав? Да еще так подленько, уложив в кровать к здоровяку… Эх, от нее мне теперь сочувствия не дождаться, это точно.

– Вервольфы живут бок о бок с людьми тысячелетия, – зычно начал вожак свою речь. – С каждым столетием меняемся мы и наши законы. Но порой происходит нечто, что заставляет вернуться к истокам, к древним законам. В нашем случае поводом стал спор за свободную самку.

Я насторожилась. Спор предполагает как минимум двух участников. Что Андрей претендует, понятно, а кто второй? И есть ли он?

Любопытство мое осталось неудовлетворенным – имен Горобинский не назвал.

Ловко обошел скользкий момент. Я могла бы поднять этот вопрос, да вот толку от него? Вся эта речь – показуха, видимость, что придерживаются своих законов. Как скажет вожак, так и будет. Ну что ж, если выдадут замуж против моей воли, в истории оборотней я стану первой новобрачной, которая искусает супруга.

– По нашим обычаям выбирает женщина. Но если претендентов много и она не может определиться, за нее сражаются.

Захотелось захихикать. Да на здоровье! Пускай дерутся, плакать, если поубивают друг друга, не буду.

– Но если самка из чужаков, – голос вожака посуровел, – и крутит хвостом, нарочно сталкивая сильных самцов стаи лбами, она не заслуживает священного поединка.

Ого, приплыли… Неожиданно.

– Я никого не…

– Заткнись! – прошипел вмиг оказавшийся рядом Андрей и сжал мою руку.

Кости затрещали, ломаясь. От боли потемнело в глазах.

– Такую самку имеет право попробовать каждый свободный самец стаи, чтобы решить, стоит ли за нее проливать кровь своих братьев. Это древний закон, и он справедлив.

Слова старшего Горобинского подернулись туманом и взбудораженным воем. Сильная и смелая на словах волчица, я почувствовала, как уходит земля из-под ног.

Андрей подхватил меня на руки и понес с поляны прочь. Понес мимо своих соплеменников, словно победитель – трофей.

В полузабытье увидела бледное лицо кусающей губы Алины и хмурого Соболева, скалой стоящего за ее плечом. Здоровяк начал что-то говорить, но девушка треснула ему локтем под дых.

Почти у самой полосы орешника пригрезился родственник.

– Макс, спаси…

Двоюродный брат мне привиделся, ведь только в кошмаре на шепот о помощи он мог испуганно отшатнуться. И это стало последним, что я запомнила.

Очнулась под холодными струями душа.

– Что же ты слабенькая такая? – бормотал Андрей, стаскивая с меня намокшее платье. – Даже неинтересно.

– Посмотрела бы я на тебя, когда объявили бы о милой традиции коллективно насиловать упирающихся женихов.

Горобинский, даром что волк, громко заржал:

– Мне бы такая традиция понравилась.

Идиот… Ну что тут еще сказать?

– Оставь в покое мой лифчик и проваливай из душа, – потребовала я сердито, ударив по его наглой лапище, стаскивающей бретельку с моего плеча.

Поднявшись на ноги, попыталась выпихнуть наглеца прочь.

– Ты – моя невеста, я имею полное право тут находиться.

Он так удобно стоял, широко расставив ноги на скользких плитах, что грех было не воспользоваться случаем.

– Имей свое право в другом месте!

Колено само рвануло вверх. Андрей крякнул. Толчок ладонью в голову – и он вывалился из раскрытой кабинки.