Избранная проза

Собака вылезает из-под кровати. Туда она затащила ножны, а сейчас, прижав уши, тянет их обратно. Полицейский может наконец пристегнуть шашку и бросает взгляд на бабушку Пимпельмут.

— Где горит? Что стряслось? Кого посадить за решетку?

Бабушка Пимпельмут хватает Петрика и ставит его рядом с собой.

— К воде его тянет, все время к воде. А ведь плавать не умеет.

Полицейский кладет руку на плечо Петрика, затягивается трубкой, кашляет, плюет на пол и со звоном выхватывает шашку.

— Бегом марш-марш!

Когда он видит, что Петрик пугается, он протягивает бабушке руку.

— Десять пфеннигов на табак.

Бабушка Пимпельмут платит и вздыхает.

— Бог даст, поможет.

А вода течет и течет. И как только бабушка с внуком оказываются в переулке, Петрик дергает ее за рукав.

— Бабушка, как зовут собаку?

— Штабс-ефрейтор Задавака.

Петрик не может сдержаться и громко смеется. А бабушка Пимпельмут хватается за сердце. Люди, люди! Опять не помогло. Разве будет бояться тот, кто так смеется?

И так, как есть, она бежит с Петриком на деревенскую площадь. Между церковью и школой живет господин учитель Хаубольд. Он как раз собирается на занятия, слева под мышкой он держит тетради и палку. Перед каждым уроком учитель Хаубольд выпивает глоток водки. Но бутылка торчит у него сзади за поясом, и, чтобы достать ее, он изгибается и извивается, как червяк. При этом он роняет и тетради и палку. Это видит белый гусак, который пасется на площади. Он приближается, вытянув шею, хватает палку посередине и, держа ее в клюве, уносит прочь. Учитель Хаубольд оставляет тетради в пыли и бежит спасать свою палку. Полы сюртука развеваются, гусиные перья разлетаются по воздуху. Учитель Хаубольд хватает гусака за шею, отнимает палку и швыряет птицу в сторону.

— В угол, бездельник!

Потом он подбирает тетради и краешком глаза глядит на бабушку.

— Что нужно? Наказать? На три часа в карцер?

Бабушка Пимпельмут хватает Петрика за плечо и прячет за своей спиной.

— К воде его тянет, все время к воде. А ведь плавать не умеет.

Учитель делает большой глоток из бутылки, вытаскивает Петрика за ухо из-за бабушкиной спины, сурово смотрит на него желтыми глазами и со свистом рассекает воздух палкой.

— В угол, бездельник!

Когда он видит, что Петрик пугается, он протягивает бабушке кошелек.

— Пятнадцать пфеннигов на водку, — требует он.

Бабушка Пимпельмут платит и вздыхает.

— Бог даст, поможет.

А вода течет и течет. И уже на площади Петрик дергает бабушку за рукав.

— Бабушка, как зовут гусака?

— Август Сильный.

Петрик не может сдержаться и громко смеется. А бабушка Пимпельмут хватается за сердце. Люди, люди! Опять не помогло. Как может бояться тот, кто так смеется?

Но людей уже не было. Ей приходится ждать, покуда дедушка Аллесникс не придет с работы. Ей нужно было бы сразу так сделать, тогда пфенниги остались бы у нее в кармане. А дедушка Аллесникс сначала спокойно слушает. Затем медленно выпивает бутылку пива. Но когда становится ясно, что бабушкиным жалобам и причитаниям вообще конца не будет, резко обрывает ее.

— Все это не поможет.

И идет в чулан с дровами и закрывает за собой дверь. Слышно, как он рубит и пилит, вырезает и строгает. Потом некоторое время ничего не слышно. Но вот, кряхтя под тяжелой ношей, он проходит мимо окна. На его спине качается странный предмет, круглый и ребристый, высокий и широкий, красный и желтый.

Петрик сразу же хочет за ним, но может выйти из дома только после особого разрешения дедушки. Быстро выбегает Петрик за порог, вприпрыжку через сад и по лугу к запруде.

Стоп, к запруде нельзя.

Там уже стоит кто-то. Кто-то круглый и ребристый, высокий и широкий, красный и желтый. Руки-палки расставил в стороны, скалит зубы, свирепо смотрит стеклянными глазами. Петрик не в силах сделать дальше и шага.

— Дедушка, как зовут этого человека?

— Попанц, — ответил тот, — просто Попанц. Но ты только посмотри на него внимательно.

Однако Петрик не в силах взглянуть на него. Он боится, тихо обходит дом, совсем неслышно входит в комнату. Не ест, не пьет, сразу же ложится в постель и не шевелится.

Только вечером бабушка приподнимает одеяло, чтобы посмотреть на Петрика. Тот прижал коленки к подбородку и кулаками закрыл лицо. Кто так спит, видит плохие сны.

— Только бы он не заболел, — всхлипывает бабушка Пимпельмут. Она хватается за сердце и готова уже снова разразиться жалобами и причитаниями, но дедушка Аллесникс прерывает ее.

— Все это не поможет.

Очень довольный, он пьет свое пиво.

И на другой день Петрик не хочет вылезать из кровати. Бабушка Пимпельмут щупает его лоб.

— Ты не хочешь поесть твой хлеб?

— Отдай его вдове Грольмус! — отвечает Петрик, — она уже откусила от него.

— А кусочек сахара?

— Отдай его полицейскому Паннаку! — отвечает Петрик, — он на него уже плюнул.

— Ну, а молоко, кто его выпьет?

— Учитель Хаубольд, — отвечает Петрик, — он его уже отхлебнул.