Избранная проза

— Он боится идти домой. Но где-то ему ведь надо поесть.

— Ну конечно, я…

— Может, это неправильно, но ведь есть-то человеку надо.

— Да все правильно, все! Просто я вел себя как дурак! Забудьте об этом!

Девушка смотрела на меня с удивлением. Тогда я не понял значения этого взгляда. Я думал, она смущена моими самобичеваниями. Позднее мне суждено было узнать, что ее удивление вызвано было моей несообразительностью. В конце концов, всему, абсолютно всему, что было связано с Понго, невозможно дать верное объяснение.

Для объяснений между тем времени уже не оставалось. Покупатели начали возмущаться. Гундель указала мне на телефон:

— Теперь можете звонить.

— О, — выдохнул я, больше всего желавший беззвучно и незаметно ретироваться. Но когда я вышел из-за занавески, меня встретило враждебное молчание очереди. Я не мог сообразить, какой смиренный жест был бы сейчас уместен. И мне пришлось пройти сквозь строй этих враждебных взглядов. И только на улице я осмелился вздохнуть как следует. Но и свежий воздух не облегчил моего позора. Я пронес его с собой по территории стройки до леса и потом дальше, в мертвую деревню. Там я долго стоял перед развалинами крестьянского дома. Я бы с радостью объявил это символом моего сиюминутного душевного состояния. Однако давно выработанное недоверие к чересчур высоким проявлениям чувств удержало меня от такого сравнения. А вот впечатление от встречи с девушкой осталось неизгладимым. Я жаждал во что бы то ни стало доказать ей, каков я на самом деле. Но это означало, что однажды принятое решение необходимо осуществить.

11

На полдороге к церкви я столкнулся с Недо. Все еще занятый только собою, я не усмотрел ничего достойного удивления во встрече с этим человеком, так бурно вдохновлявшимся легкой добычей. Мы столкнулись среди тесаных камней бывшего общинного дома, школы и гостиницы. Над нами возвышалась старая церковь. Там, где штукатурка осыпалась, обнажились еще крепкая каменная кладка и кирпичи такого размера, каких ныне не бывает. Тут как ни размахивай ломом, вряд ли добудешь что-нибудь пригодное к использованию. Но Недо плевать на это хотел. Он шел за мной по пятам, и только когда он заговорил о бесспорно отличной погоде, избегая, впрочем, приятельского «ты», которое вчера вечером так легко срывалось с его языка, итак, только после этого весьма обстоятельного вступления до меня вдруг стало доходить, что он чего-то от меня хочет.

Ну что ж, я был готов почти на все.

Между тем надо было суметь воспротивиться задуманному мероприятию, если оно уж слишком далеко зайдет. Недо в привычной манере, как бы мимоходом, сказал:

— Да тут пустяк, плевое дело.

Пожав плечами, я последовал за ним во двор бывшей гостиницы. Широкая дверь в залу стояла настежь. Приходилось только сожалеть, что пропадет такой первоклассный паркет. Но тут же в полутьме я увидел рояль. С ним-то и была связана деловитость Недо. Рояль стоял в глубине сцены за горами стульев, скрытый в том сумраке, что в конце концов всегда окутывает забытые человеком вещи. И Недо вознамерился избавить рояль от такой участи. А я должен был ему помочь. Я открыл крышку и тронул клавиши. Зал мгновенно заполнился меланхолическими звуками. Я увидел танцующие пары, мечтательные глаза, потные лбы, качающиеся фонарики и бумажные гирлянды…

— Прощааай, — с удовольствием протянул Недо в такт, — прощааай, прощаай!

Потом мы взялись за дело. Рояль был тяжеленный, и мы могли лишь толкать его по полу. Всякий раз, как мы меняли направление, приходилось переводить дух. Перед тем как приподнять его, мы набрали полные легкие воздуха. Несмотря на свое рвение, я ни на секунду не переставал думать, что же Недо подразумевал под словами «плевое дело». Очевидно, подобная недооценка была своего рода ритуалом на такой дешевой и нелегальной охоте.

Наконец, рояль стоял у рампы. Недо не позволил себе ни малейшего роздыха. Насвистывая что-то себе под нос, он оперся о рояль руками и перемахнул через него на пол.

Моя попытка сыграть «блошиный вальс» закончилась плачевно — звуки рояля заглушили громовые выхлопы трелевочного трактора. Этот непочтительный человек ввел трактор через широкие двери прямо в зал. Он так ловко подвел под рояль стальные зубья, что потребовался всего лишь легкий толчок, чтобы рояль мягко взмыл в пронизанный мелкими песчинками воздух. С помощью гидравлики удерживая груз на весу, Недо дал задний ход, развернулся и двинулся к дверям. Опять треск выхлопов, опять синие клубы дыма от плохо сгорающего дизельного топлива, потом шум опять уступил место тишине, в которой уже не мог прозвучать ни один мелодичный звук.

Я попробовал избавиться от своей задумчивости с не меньшим шиком, чем Недо. Но мой прыжок на паркет не удался. Я потер ушибленную руку и заковылял к выходу. Недо поставил рояль под уже готовым распуститься каштаном.

— Завтра у меня будет прицеп. А до тех пор, надо думать, дождя не будет.

— Похоже, не будет.

Он опять залез на сиденье трактора, приложил руку к козырьку кепки и крикнул:

— Фирма благодарит вас!

И тут же снова перешел на «ты».