Избранная проза

     На станции Сукагава мы навестили Токю189, и он задержал нас на несколько дней. Прежде всею он спросил: «С чем прошли вы через заставу Сиракава?» И мы принялись рассказывать: «Измученные долгой дорогой, мы испытывали сильнейшую усталость и телесную, и душевную, к тому же заворожили нас окрестные виды, думы о прошлом истерзали сердце, и мысли наши были слишком неповоротливы. Но поскольку упускать такой случай показалось тем более обидным, то вот...

     Вот первая встреча

     С поэзией Севера - песня.

     "Сажающих рис".

     К этой строфе была сочинена вторая, затем и третья, и в конце концов образовалось целых три свитка190.

     Рядом с постоялым двором в тени большого каштана жил удалившийся от мира монах. Место это показалось мне очень тихим и уединенным, - наверное, так же было в тех далеких горах, где собирали конские каштаны «тоги»191, и я записал на первом попавшемся листке бумаги:

     «Слово "каштан" - пишется знаками западное" и "дерево". Полагая, что связано оно с Чистой землей на Западе, Просветленный Гёги всю жизнь свою из этого дерева делал себе посохи и столбы для хижины.

     Люди этою мира

     Пройдут мимо, цветов не заметив.

     Каштан у стрехи».

     Если выйти из дома Токю и пройти около пяти ри, то там, за постоялым двором Хивада, Асака. Совсем недалеко от дороги. Место вокруг болотистое. Приближалось время срезать водяной рис кацуми, поэтому я стал расспрашивать людей: «А какую траву называют ханакацуми192?» - но не нашлось ни одного, кто бы это знал. Пока мы ходили по болотам, твердя: «Кацуми, кацуми», солнце опустилось за края гор. От Двух сосен - Нихонмацу повернули направо и, взглянув на каменную пещеру Куродзука193, заночевали в Фукусима.

     Когда рассвело, мы отправились на поиски селения Синобу, желая посмотреть на камень Со Смятенным Узором194. Расположенное у подножья горы селение оказалось совсем маленьким, а сам камень наполовину ушел в землю. Какой-то деревенский мальчишка, подойдя, рассказал нам следующее: «В старину камень находился на вершине вон той горы, но жители деревни, рассердившись на прохожих, которые рвали зеленые злаки, чтобы испытать их на камне, сбросили его в долину, и он упал передом вниз». Что ж, похоже на правду.

     Сажая ростки,

     Руки, привыкшие красить ткань,

     Так же проворно снуют...

     Миновав переправу Лунный круг - Цуки-но ва, мы оказались у постоялого двора, название которому - Над стремниной - Сэ-но уэ. Место, где когда-то стоял дом правителя Сато19^, находится на расстоянии одного с половиной ри отсюда, если, повернув налево, идти вдоль края юр. Узнав, что это где-то на равнине Сабано, неподалеку от селения Иидзука, мы пошли туда, влекомые желанием непременно отыскать то, что осталось от этого славного жилища, и в конце концов оказались у Круглой горы - Маруяма. Здесь-то и находилась когда-то усадьба правителя Сато, Местные жители показали нам место у подножья, где можно было различить остатки главных ворот. Слушая то, что они рассказывали, я проливал слезы, к тому же рядом в старом храме сохранились погребальные камни всех домочадцев. Особенно тронули меня таблички с именами двух невесток196. «Даром, что женщины, слава об их отваге разнеслась по всему миру!» - подумал я, и рукава мои увлажнились. Вот вам и Камень Льющихся слез197, не так уж он далеко! Когда я вошел в храм и спросил чаю, оказалось, что в этом храме как драгоценные реликвии хранятся большой меч Ёсицунэ и дорожный сундучок Бэнкэя198.

     Меч, сундучок -

     В дни пятой луны поставьте и их

     Рядом с бумажным змеем.

     А было это в первый день пятой луны. В ту ночь заночевали в Иидзука. Там есть горячие ключи, поэтому мы сначала побывали в купальне, потом завели речь о ночлеге, и попали в очень бедный дом с обстановкой просто-таки нищенской, циновки лежали там прямо на земляном полу. Фонарей тоже не оказалось, воспользовавшись скудным светом от тлевших в очаге углей, мы кое-как устроили себе ложе и сразу же легли. Ночью гремел гром, все время лил дождь, крыша протекала прямо над тем местом, где мы лежали, блохи и комары кусались нещадно, так что уснуть не удалось. В довершение всего у меня начался приступ давно мучившей меня хронической болезни199, и я едва не испустил дух. Но вот наконец рассвело, и мы снова тронулись в путь. После дурно проведенной ночи я чувствовал себя неважно, поэтому мы наняли лошадей и поехали до станции Кори верхом. Хоть и тревожился я, не зная, позволит ли мне недуг одолеть лежащий впереди далекий путь, но все-таки постепенно сумел укрепить свой дух, да и в самом деле, коль скоро решился я пуститься в скитания по глухой провинции смиренным паломником, коль скоро отказался от мирской тщеты и постиг бренность суетных устремлений, то, даже если и суждено мне встретить смерть в пути, значит такова воля небес, - черпая бодрость в таких мыслях, я верно и свободно продвигался вперед, и скоро мы миновали Датэ-но Оокидо.