Спешу Вам ответить, так как мне нужно получить от Вас еще в Тржебове письмо с критикой на мои последние «шедевры». У меня сейчас предоставляется возможность печататься, причем мне авансом обещана благоприятная критика В. Ходасевича. Я колеблюсь, потому что еще очень не уверена в своих твореньях, а мои «издатели» смыслят в стихах гораздо менее меня.
Поэтому критикуйте как можно строже:
Днем мечты налетают вестницы,Вечер тянется в полусне,А ночами иду по лестницеЯ навстречу немой луне.Радость воли душе рассказана,В мысли влита надежда силИ, лучами седыми связана,Тороплюсь, не ища перил.И не слыша земного голоса,Я плыву в голубые полосыУ дверей на пустой балкон.Гордость счастья — минута странная,Тают мысли и вянет грусть.И такая шальная, пьяная,Черной птицей кружусь, кружусь.Но, тоскою любви уколота,Скоро сбросив глухую тишь,Проклинаю загадку холодаС края серых покатых крыш.Я пою, что с лучами спаяна,Что мне говор людской не мил,А любила я так нечаянно,Что достойна небесных крыл.Вели ж нет для меня и жалостиУ заставших свинцами высот,Я бессильно от злой усталостиБрошу тело свое в пролет…………………………….И хоть яркие блики месяцаЗаиграют в моем крыле,Все забывши, по узкой лестницеЯ наутро спущусь к земле.
Этот «шедевр» написан мною буквально в невменяемом состоянии. Я его не понимаю, но люблю. Мне особенно важно Ваше мнение именно о нем.
Ну, теперь дальше:
Всюду зелень, позолота, синий лак…У калитки мой платочек, словно мак.Руки черны от загара и земли.Песня звонкая несется; ай-люли!Я сегодня что-то больно весела,И тебя ко мне дорожка завела.Что ж, ты голоден, быть может? Ешь и пей!В кудри черные запутался репей.Видно, выпали и впрямь лихие дни,Что в очах твоих потушены огни…Тень от вишни наклоняется крылом,Зарастает здесь прошедшее быльем.Вечер спустится медвяный и живой,И польется по-иному голос твой.Там, на склоне, у затерянной межиТы мне все свои печали расскажи.Заколдует нас таинственная рожь,И наутро ты, наверно, не уйдешь…
Маки (набросок)