Избранная волками

Перед ним вновь встал образ улыбающейся Лизы, и Каплунов неосознанно улыбнулся ей. Она вся – чистое напряжение, сексуальное влечение в самом концентрируемом виде, чистая грация и благоухание, а ее тело будто излучает в тусклом свете нежное сияние. Когда она рядом, так хочется прикоснуться к ней, приласкать, что приходится сжимать кулаки, чтобы удержаться. Но хуже всего приходится, когда она задумчиво смотрит на него, или улыбается. Тогда можно просто потерять голову, глядя на то, как приоткрываются ее сочные губы, представляя, как легко было бы просунуть между ними кончик пальца, ощутить тепло ее рта, влажность языка.

- Ччерт, - Тимофей поерзал на сидении, крутанул руль, чтобы хоть немного отвлечься – сидеть стало катастрофически не удобно, поскольку натяжение джинс в районе ширинки стало сильнейшим.

Тут он сообразил, что до сих пор не проверил сотовый. Может быть, Яков звонил? Пока Тим шарил по сиденью рядом рукой в поисках брошенного аппарата, он не без сожаления подумал о том, что вмешался в Лизину жизнь, спрятав ее собственный телефон. Но иначе ему бы не удалось удержать ее в доме, под защитой, которая ей так необходима.

Наконец, поймав ускользающий мобильник, Тим включил экран. Тут же посыпались конвертики с работы, которые он сразу же пролистал, но один абонент его удивил настолько, что мужчина чуть не вдавил педаль тормоза в пол. Это было сообщение от Лизы, которое он никак не мог прочесть, поскольку лично спрятал ее телефон у себя в комоде.

 Его самые плохие ожидания оправдались: Лиза скинула переписку с неизвестным абонентом, фотографии Володи, лицо которого покрывала кровь.

Тимофей выругался, сплюнул, ударил кулаком по окну, клаксону, приборной панели. От волнения на его пальцах начали проступать когти.

35

- С каждым такое будет, поняли? –раздалось зловещее в машине. И, хоть это ее не касалось, Лиза, зажав губу, тоже кивнула.

- Но ты, моя девочка, не переживай, все будет очень хорошо. Очень. Тебе понравится, - спокойно сказал тот же самый голос. Лиза передернулась. Ей снова стало дурно, тяжело, заболела голова, во рту образовался странный привкус, металлический и колючий. Она вдруг подумала о том, что совершенно зря, глупо и недостойно прожила свою жизнь.

Отрывочно, обрывочно, перед ее глазами начали мелькать какие-то разрозненные картинки из снов, короткого прошлого настоящего.

Но самыми насыщенными, яркими впечатлениями, судя по тому, с какой периодичностью ее мозг проецировал воспоминания в голове, стали последние дни проживания в доме Тимофея. Чтобы отгородиться от страшной реальности, в которой она находилась прямо сейчас, Лиза, словно за соломинку, цеплялась за все, что видела, слышала, чем дышала в том доме.

Спокойный, уравновешенный Яков, немного взрывной и огромный Тимофей – эти люди стали ей по-настоящему близки, они словно вросли к ней под кожу, став воздухом, что она дышала. При воспоминании о том, с какими жадными, горячими глазами смотрели на нее парни, она поняла, что понемногу успокаивается, и это было очень странно, учитывая, в каких условиях она находилась прямо сейчас.

Лиза будто бы ощутила вкус поцелуя Якова – тонкий, легкий, проникновенный. И тут же вспомнился напористый, на грани с грубостью, Тимофей.

Но самым страшным и волнующим стало воспоминание о том самом поцелуе «на троих», после которого все и полетело вверх тормашками, сломалось, изменилось, после которого Тимофей отдалился.

На самом деле, это было правильно: довольно с нее потрясений в том, чтобы принять новую действительность. Узнав, что в ее реальном мире существуют настоящие оборотни, Лиза была поражена, удивлена, но, на самом деле, в самой глубине ее большого сердца она чувствовала, что всегда это знала.

И потому не убежала от страха, когда увидела перевоплощение без каких-то приспособлений прямо в гостиной обычного коттеджа двадцать первого века. Как только волк глянул на нее своими желтыми глазами, Лизино тело отозвалось – на пальцах словно запульсировало совершенно иррациональное желание подойти и погладить против шерсти, ощутить то, насколько она мягкая и немного колючая на концах. 

Потому что она знала: она и есть та самая девочка, которая видела и общалась с волками. И память потихоньку начала ее пробуждать к жизни.

Лиза кашлянула, собираясь с духом, чтобы задать свой главный вопрос:

- Так зачем вы меня украли? Для чего я вам?

Рыжий, тот самый Сокол, с которым дрался Тимофей в ее съемной квартире, тот самый, который изуродовал ее друга Вовку, тот самый, что жил с ней на правах отца в полуразвалившейся холодной хижине, сказал резко и грубо:

- Скоро мы окажемся в деревне и там на глазах всей стаи я сделаю тебя волчицей. Своей женой.

Лиза охнула и почувствовала, что к глазам подступает темнота. Это известие буквально подкосило ее.

36

Под веками пульсировал свет, стало жарко и Лиза чувствовала, как неприятно зудит рука. Она с трудом выпростала ее из-под себя, положила на грудь.

Приоткрыла глаза.

Худая крыша. Тонкий матрас под телом. Сквозняк из приоткрытой двери. Полутьма.

Этого не может быть. Она была дома.