Избранная волками

Ее ноги оказались слегка согнуты в коленях, и Яков, опустившись на колени, провел рукой по изящным лодыжкам, поднялся вверх по брючине джинс и сжал колено. Лиза запустила руку в его волосы, и он понял сразу: это было приглашением на самый искусный пир в его жизни. Кофта задралась на животе и Яков нагнулся, чтобы поцеловать край обнаженной кожи. Лиза застонала. Эта невинная ласка сделала больше, чем многое другое, но то, чего она еще не пробовала.

Яков зацепил зубами край пояса, потянул на себя, от чего сразу же открылась клепка-пуговица и опустил голову вниз, не выпуская собачку молнии, расстегнув таким образом замок.

Лиза раздвинула ноги. Чуть-чуть, едва заметно, но ощутимо возбуждающе.

Она чувствовала, что горит. Закрыв глаза, Лиза отдавалась эмоциям, которых не ощущала никогда до дня знакомства с этими мужчинами из семьи Каплуновых. Они действовали на нее как сильнейший афродизиак, как самое сильное средство, концентрат либидо.

Это было неправильно, порочно, но так странно и приятно, что противиться этому чувству было нельзя. Лиза прикрыла глаза.

И вдруг Яков замер.

Всем своим телом, так, что девушка почувствовала, будто он стал мраморным изваянием.

- Что слу..? – начала она говорить, но осеклась: ее горячие щеки опалило сквозняком из приоткрытой двери.

В проеме которой стоял ухмыляющийся Сокол.

- Что, щенок, на кастрацию пришел? – медленно сказал он и блеснул своими странными водянистыми глазами.

37

В комнату влетели два огромных мужчины, в одних брюках. От их широких, огромных голых спин и груди валил пар. Лиза испуганно отшатнулась в сторону, к стене, когда они вихрем пронеслись мимо нее, ухватив за руки сопротивляющегося Якова.

- Вот как оно бывает, Яков, - медленно сказал Сокол, подходя к упиравшемуся парню. – Предавший может предать еще и еще.

Лиза прижала руки к груди, пытаясь собраться с силами, с мыслями. На нее в этом доме никто не обращал внимания, но она чувствовала, знала, что за ней наблюдают, не выпускают из поля зрения все здесь присутствующие.

Мужчины держали Якова, ухватив руки под локтями так, что тот корчился от боли, но он только рвано дышал и смотрел на главаря с ненавистью и яростью. Глаза его полыхали огнем и ему не нужно было ничего говорить: он не просто ненавидел, он презирал, пытаясь уничтожить оппонента взглядом.

Сокол с интересом наблюдал за ним, а потом вдруг резко метнулся вперед, и полы его короткой рыжей шубы раскрылись, показав, что под ней ничего нет, только вздымавшаяся грудь, низко сидящие на стальном прессе брюки.

- ШШто, ты думал, умнее своего альфы? – он ухватил пальцами правой руки подбородок Якова, сдавив так сильно, что рот того приоткрылся. – Щщенок!

Глава Сокола словно налились ледяной синей водой: в них будто появилось безумие, так знакомое Лизе. Криво склонив голову к плечу, он заглядывал в лицо своей жертве, будто пытаясь что-то увидеть. Всем было видно: он получает удовольствие от того, что причиняет боль.

Лиза задрожала, стало так страшно, что горло сдавило. Она судорожно сглотнула, будто совсем разучившись дышать, и закрыла ладошками рот, побоявшись закричать от ужаса.

Пальцы мужчины сжимались сильнее, и Лиза увидела, как побледнел Яков. Он не опускал головы, рот его раскрывался все больше под напором пальцев на челюсти, и на щеках начали проступать уже не просто царапины, а кровавые борозды от когтей зверя.

По сигналу охранники по бокам сильнее нагнули Якова к земле, к полу, и он вдруг взбрыкнул, засучил ногами, попытавшись стряхнуть этот груз, вырваться из плена. Но это было невозможно: силы явно были не на его стороне.

Вдруг Яков замер и мотнул головой в сторону. Этого движения хватило, чтобы ненадолго освободиться. Он яростно глянул на Сокола и быстро и точно плюнул тому в лицо.

Все замерли от удивления. Напряжение стало невероятно сильным, даже Яков перестал вырываться. Стали слышны какие-то негромкие разговоры на улице, за дверью, где, оказывается, продолжалась и шла своим чередом жизнь.

Сокол согнул руку и утер лицо шубой на сгибе в локте. Издал какой-то звук, больше похожий на рычание, и Лиза приготовилась бежать, как только тот решит перевоплотиться в волка, потому что поняла: от ярости тот способен разнести целый мир, не говоря уже о трех волках и тощей девчонке. Но, как только его лицо выглянуло из-за рыжего меха, стало видно, что он смеется.

Лающий, противный, срывающийся на карканье смех больно резанул по нервам.

- Ты думаешшшь, что ты – выше меня? Выше своего альфы? – спросил он, выпрямившись, изогнув иронично рыжую бровь. Запрокинул голову вверх и резко втянул в себя воздух, будто бы успокаиваясь, и Лиза увидела, как у него дрожат выглядывающие из рукава шубы пальцы: мелко-мелко. Она тут же вспомнила, что за этим должно последовать: жестокое избиение провинившегося, несмотря на возраст, пол, физическое состояние.

Сокол опустил голову, вперился глазами в Якова и сжал кулак.

- Ттты… - прорычал он и ринулся вперед.