Читаем Избранник полностью

На следующий день после школы я отправился прямо домой и до вечера слушал, как мой отец читает мне по учебникам. В понедельник, в девять утра, отец отвез меня в кабинет доктора Снайдмена на Истерн-Паркуэй. Мы оба очень нервничали и всю дорогу молчали. Я взял с собой учебники, потому что прямо оттуда мы рассчитывали отправиться в школу. Доктор Снайдмен изучил мой глаз и сказал, что все в полном порядке, глаз полностью излечен. Я могу читать, заниматься спортом, плавать, словом — делать все, что я захочу, только не ловить быстрые мячи головой. У моего отца глаза были на мокром месте, когда мы выходили из кабинета, да и я всплакнул немного в трамвае. Мы вышли перед школой, отец поцеловал меня в лоб, поблагодарил Бога за то, что все закончилось, и добавил, что ему нужно идти на урок: ему и так пришлось искать подмены на утренние часы и его сорванцы, наверно, уже извели подменщика. Я ухмыльнулся и кивнул. Потом он велел мне идти в мой класс и ушел. Взбираясь по лестнице, я спохватился, что совсем забыл спросить доктора Снайдмена про Билли. Я решил, что позвоню Билли на этой неделе, а после экзаменов съезжу его навестить.

Это была хлопотная неделя. Годовые экзамены начинались в понедельник после обеда. Было просто замечательно снова иметь возможность читать и писать. Я совершенно не беспокоился о том, что первое, что мне предстоит прочитать и написать за пятнадцать дней, — это мой годовой экзамен. Я испытывал дикую, пьянящую радость от самой возможности снова держать ручку и смотреть на страницу книги или просто на лист бумаги, покрытый текстом. Я не сдавал экзамены — я радовался им.

С Дэнни мы не виделись всю неделю. Он позвонил мне в среду вечером, голос у него был грустный. Мы немного поговорили. Я спросил у него о планах на лето, и он ответил, что всегда остается на лето дома, чтобы изучать Талмуд. Еще он добавил, что сможет летом читать Фрейда. Я сказал, что могу навестить его в субботу и тогда мы поговорим, а сейчас я очень занят с экзаменами, и повесил трубку. Его голос был тих и неуверен, и я спрашивал себя, не вычитал ли он еще что-то про хасидизм.

В пятницу утром я сдал последний экзамен. Год закончился, я был свободен до сентября. По поводу оценок, которые станут известны через несколько недель, я не беспокоился — я знал, что сдал все хорошо.

Когда я вернулся домой в пятницу к обеду, Маня спросила, голоден ли я, и я ответил, что да — лошадь готов съесть. Только кошерную лошадь, разумеется. Маня принялась метать на стол, а через несколько минут пришел отец и присоединился к трапезе. В Европе всю неделю бушевала непогода, сказал он, и это осложнило операцию союзников, но теперь, слава Богу, все успокоилось. Я ничего об этом не слышал, я был слишком занят экзаменами.

Сразу после обеда отец ушел, и я решил позвонить Билли. Я нашел в телефонном справочнике имя его отца и набрал номер.

— Алло, — ответил невеселый мужской голос.

— Мистер Меррит?

— Он самый.

— Это Рувим Мальтер.

— Кто?

— Рув… Бобби Мальтер. Сосед Билли по палате.

— Ах, ну да. Да, Бобби Мальтер.

— Вы меня помните, сэр?

— Ну конечно. Конечно, я тебя помню.

— Как там Билли, сэр?

Пауза.

— Сэр?

— Да?

— Как дела у Билли?

— Боюсь что не очень. Операция не помогла.

Меня прошиб холодный пот, а рука задрожала так, что мне пришлось крепче прижать руку к щеке, чтобы она держалась ровно.

— Алло?

— Да, сэр.

— А как твойглаз?

— С ним все в порядке, сэр. Он излечен.

— Очень рад за тебя. Нет, Бобби, операция Билли не помогла.

— Мне очень, очень жаль это слышать, сэр.

Снова возникла пауза. Мне казалось, что я слышал дыхание мистера Меррита в телефонной трубке.

— Сэр?

— Да?

— Можно я зайду навестить Билли?

— Билли в Олбани, у моих друзей. Компания переводит меня в Олбани [45]. Мы переезжаем сегодня.

Я промолчал.

— До свидания, Бобби. Рад, что с твоим глазом все в порядке. Береги глаза.

— Да, сэр. До свидания.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже